Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич

– И что с того? У Бахчисарая восемьдесят тысяч да кое-что в османских гарнизонах.

– Было.

– Что было? – не понял Гордон.

– Ушли войска хана на запад – под Белград. Пять дней назад как прошли Перекоп. Скоро начнут через Днепр переправляться. Не все, конечно, но через перешеек прошло около пятидесяти тысяч, включая три тысячи мушкетеров личной гвардии хана.

– То есть…

– Да. Мы со своими восемнадцатью тысячами не встретим там достойного противника. Главное – позволить войскам Саадета уйти подальше. За Днепр, а лучше за Дунай. Надежный заслон у днепровских переправ мы поставим. Думаю, две роты конных егерей справятся. Заодно и прочих разбойников погоняем.

– Но войска в пехотных бригадах не обучены совсем.

– Они набраны из охочих стрельцов и старых полков нового строя. У всех за спиной от двух и более военных кампаний. Да, они далеко не так хороши, как нам хотелось, но ведь все должности от звеньевого до бригадного командира занимают наши люди. Так что не все так плохо.

– Эх… боязно мне. Очередной поход в Крым. Сколько их было?

– Скажи, разве мы с тобой когда проваливали начатое дело? Излишне не переживай, Бог даст, накажем супостата… Вернем ему все годы набегов на Русь сторицей. Я верю, что Бог всегда помогает правому.

21 июля 1691 года. Керчь

Стоял полный штиль. Теплая, нежная погода, буквально обволакивающая чуть маслянистым ароматом теплого моря. Три часа утра. Луны не было. Сплошная темень и тишина. Лишь на двух османских галерах горели кормовые огни масляных светильников. Однако именно эта тишина и темнота скрывали от ненужных взглядов аккуратно крадущиеся малые галеры русских…

Абдула сонно потер глаза и потянулся. Очередная вахта на этой вонючей лоханке его сильно раздражала, в то время как большая часть команды отдыхала в этом городишке. Да практически деревне! Три сотни жителей… С ума сойти! Но он не роптал на свою судьбу. После того что он учудил в Стамбуле, хорошо, что просто сослали в эти дикие места. Могли и голову снять.

Он стоял у борта и с довольным видом справлял малую нужду, наслаждаясь убаюкивающими звуками журчания струи. Но вот все закончилось. Османский моряк стряхнул свой «агрегат», убрал привычным движением в широкие шаровары и открыл глаза, намереваясь двинуться на свою лежанку. Но не тут-то было. Прямо напротив него из ночной черноты выплыло черное лицо незнакомца, сверкающего лишь зубами да белками глаз в отблесках тусклого фонаря.

Абдула не успел даже крикнуть, как крепкие, практически заботливые руки зажали ему рот и быстрым движением перерезали горло. После чего аккуратно зажали, чтобы не дергался. Горе-моряк попытался, но куда там. Три крепких морских пехотинца знали свое дело, устраняя объект без лишнего шума.

Не прошло и пяти минут с начала этого абордажа, как майор Гордеев вытер лоб от пота, выступившего от напряженного ожидания, и приказал пускать красную ракету. Галеры были захвачены чисто и находились под контролем бойцов роты морской пехоты.

– Как мы их! – довольно отметил командир первой роты, непосредственно выполняющей это задание.

– Шалопаи какие-то, – произнес Гордеев с недоумением и пожал плечами, вспоминая то, как их жестко гоняли в учебно-тренировочном центре «Заря» и к чему готовили. – Наверное, нас не ждали. А может, и вообще сброд.

– Похоже на то, – кивнул капитан, наблюдая за тем, как с шипением в небо уходила сигнальная ракета.

Город вообще никак на этот микрофейерверк не отреагировал, продолжая пребывать во сне, словно Османская империя не воюет уже больше десяти лет практически на всех фронтах, а совершает визиты вежливости.

Первая рота морской пехоты тем временем потихоньку «осваивала» трофеи, разворачивая их в сторону моря с помощью прикованных к скамьям рабов. Которые, кстати, даже не пискнули во время штурма и по возможности помогали, пару раз придерживая больно резво вырывающихся турок.

Сорок минут спустя

На востоке стала разгораться заря, посветлело небо, выхватывая из ночного сумрака спящий город. Все четыре галеры аккуратно отходили на север, дабы выйти из зоны действия одиноко стоящей, причем совершенно открыто, батареи пушек.

Вдруг эту утреннюю идиллию буквально разорвал солидный грохот бомбической пушки, что получилось отлить из конвертерной стали. Это вышедшие на позицию канонерские лодки начали объяснять Бахчисараю (то есть руководству ханства) самым доступным языком «политику партии и правительства».