Константин Калбазов - Одиночка. Охотник за головами

Нет, она вовсе не сомневалась в своих чарах. Парнишка, как говорится, пошел вразнос, и теперь достаточно легкой улыбки, кокетливого взгляда, чтобы он тут же сделал стойку. Среди отдыхающих женского пола даже установилось некое соперничество, кому удастся затащить его в постель в этот день.

Но правда заключалась в том, что Роговцева всячески хотела этого избежать. Именно поэтому и не предпринимала никаких шагов к тому, чтобы обратить на себя его внимание. Возможно, если бы она была одна такая белокожая блондинка, то у нее ничего из этого не вышло бы. У нее просто не было шанса не выделиться на фоне багриек, жгучих брюнеток со смуглой кожей с сероватым оттенком. Однако в отеле было предостаточно ирианок, которых как раз и отличали светлые волосы и кожа.

Яшин уже начал коситься на девушку, так как за трое суток она не предприняла ничего, чтобы обратить на себя внимание молодого Кендера. А вот сама Ирина по этому поводу ничуть не волновалась. В конце концов, ее задача не охмурить переживающего гормональный взрыв подростка, а получить информацию от старика, его воспитателя.

– Прошу покорнейше простить недостойного раба, милостивая госпожа.

Ирина, лежавшая в этот момент на шезлонге под лучами нежного флайского светила, открыла глаза и посмотрела на старика, склонившегося в почтительном поклоне. Вообще-то достаточно необычное зрелище. За все время пребывания здесь и постоянного наблюдения за этой парочкой она ни разу не видела, чтобы этот все еще крепкий старик гнул спину хоть перед кем-нибудь. Максимум, чего от него можно было ожидать, – это легкий кивок, да и то если он находился перед представителями багрийской аристократии.

Дом Кендеров – один из богатейших и влиятельнейших в Багрийской империи. А потому от уважения к этому дому перепадало и их рабам. Оно, с одной стороны, вроде как и бесправные невольники, но все дело в том, кто их хозяин. Есть такие, что пренебрежение к своему имуществу воспринимают как личное оскорбление.

И уж тем более не рекомендовалось выказывать пренебрежение по отношению к кормилицам, ведь их багрийские аристократы любили подчас больше, чем матерей. С десятилетнего возраста к мальчикам приставлялись воспитатели, которые составляли особую нишу рабов. Отбирались они самым тщательным образом и только из проверенных рабов. Позволялось им многое, но и спрашивалось в разы серьезнее.

Так вот, воспитатель отпрыска главы дома Кендеров мог позволить себе достаточно вольное обхождение. И уж тем более с ирианцами, которых багрийская аристократия никак не желала ставить с собой на одну ступень. Нет, за дерзость с рабов спросится, тут без сомнений. Все же ирианцы – вольные люди. Но опять же смотря с кого и в какой степени. Этому старику, пожалуй, просто попеняют и шутя погрозят пальцем.

– Вы ко мне обращаетесь? – мило улыбнувшись, поинтересовалась девушка, всячески стараясь подчеркнуть свое дружелюбие.

– Это так, да простит меня высокочтимая госпожа.

– Ну что же, я вас очень внимательно слушаю.

– Я… – все же запнулся в нерешительности старик, но потом взял себя в руки и с нескрываемой надеждой произнес: – Недавно мне стало известно, что в ирианской империи появились мои земляки. Много земляков.

– А с какой вы планеты?

– Они называют ее Земля.

– Ну да, я землянка. Так вы…

– Получается, тоже землянин.

– Погодите. Вы сказали, они называют планету Землей. А как вы ее называете?

– Ну, когда меня вывезли оттуда, я не слишком-то разбирался в названиях планет, но точно знал, что твердь покоится на трех китах.

– Ого. Это в каком же году вас вывезли?

– Одна тысяча восемьсот двенадцатый. В то лето Бонапарта напал на Россию-матушку.

– Так вы русский? – переходя на язык родных осин, произнесла Ирина.

– Да, русский, – с видимым трудом и заметным акцентом ответил старик.

Он уже отвык от родной речи. Опять же современный язык и тот, что был две сотни лет назад, некоторым образом отличаются. А старик еще и успел его изрядно подзабыть. Словом, для дальнейшего общения было куда проще вновь перейти на межгалактический. Что Ирина и сделала, к явному облегчению старика.

– Но как вы поняли, что я землянка?

– Не знаю. Вы очень похожи на ирианку, но отличаетесь чем-то таким, неуловимым. А еще я рассмотрел на вас вот этот крестик. Вы православная?

– Да, я православная.

Ирина едва сдержала свое ликование. Еще перед отъездом сюда она подумала, что если старик, по чью душу они едут, был похищен с Земли хотя бы сотню лет назад, то он почти со стопроцентной гарантией должен быть по-настоящему верующим человеком. Не могло быть иначе. А значит, он просто обязан был пронести свою веру через всю жизнь.