Михаил Ремер - Тайны митрополита

– Чудеса, – осенив крестом сначала Булыцкого, затем Милована, а потом и себя, прошептал Радонежский. – Уж сколь про Иудин поцелуй убивающий сказано, да про оживляющий Николин… – не договорив, он закрыл глаза и снова осенил себя крестом.

– Милован! Милован! Как ты? – тормошил товарища преподаватель.

– Все, – откашливаясь, выдавил наконец тот. – Пение ангельское уже слыхивал. Довольно, думал; все, к Богу срываюсь. Да за что честь такая – ведать не ведаю, знать не знаю. А тут ты. За веревку, что душу с телом связывала, как дерни. Оно все перед глазами закружилось… И тут я вновь.

– Милован, дружище, в порядке!

– Спал уже, а тут сон – что пожар. Живо так! Подскочил, а оно и вправду: горю. Келья в дыму вся, жаром обжигает. Я – к двери, а она, окаянная, заперта. Ломиться начал, да дыму хватанул, – продолжал свой сбивчивый рассказ тот. – Оно аж перед глазами потемнело. А потом не помню. Сон только тот, да пение ангельское, да потом – ты. Почто на небеса уйти не дал? – вдруг насупился он.

– Богу лишь ведомо, когда да кому в кущи райские, – мягко вставил слово Сергий. – Знать, не все дела добрые, что отмерены тебе судьбою, сделаны.

– Твоя правда, – все еще дохая, прохрипел Милован. – Некомат где?

– Утек.

– Вот шельма! – зло процедил дружинник, добавив к тому еще несколько ну совсем непристойных оборотов. – Знал бы, руками своими придушил!

– Не бери греха на душу, – покачал головой Сергий.

– Какой уж там: не бери! Тут сам к Богу едва не ушел.

– Не ушел же.

Итак, Некомат сбежал. Ведомый какими-то своими соображениями, он решил избавиться от Николая Сергеевича и Милована, но милостью высших сил оба остались целы. Теперь, решая, что делать дальше, собрались в келье Сергия Радонежского, обсуждая дальнейшие шаги.

– К князю идти надобно бы, – все еще кашляя, проворчал Милован.

– Слаб еще, – твердо отвечал Сергий. – Вон душу Богу не отдал чуть. Здесь побудь.

– Принял бы я приглашение твое, кабы знал, что с Дмитрием Ивановичем все ладно да на уме у Некомата что, – проворчал тот в ответ. – Оно ему только ведомо, спалить кого хотел больше: меня или Николу.

– На тебя-то у него зуб какой? – пожал плечами Булыцкий. – В жизнь не встречались, и тут – на тебе.

– А у него и поспрошай, коли свидитесь, – прокашлялся дружинник. – А то, что обоих в келью ту нас с Николой Сергий благословил, так то окаянный слышал. Может, и видел, что я один зашел в нее.

Булыцкий не нашел что возразить и предпочел промолчать.

– Место намоленное, – негромко проговорил Сергий, – да диаволу неугодно оно вельми. Раз покусился, стало быть, и еще раз придет. Не так – иначе каким путем. И нет средств никаких от происков его, окромя молитвы смиренной.

– Молитвы – против дьявола, – веско напомнил Милован, и тут же закашлявшись, продолжил: – а против людины, – он по привычке потянулся к луку, но, вспомнив, что тот остался в полыхающей келье, лишь махнул рукой.

– А как с людиной такой или зверьем диким повстречаешься? Делать что будешь?

– Лук, – сплевывая мокроту, прогудел Милован, – мне Бог не подарит. А новый ладить – так то не одного дня дело. Все равно в Москву надо выдвигаться. Да так, – задумавшись, продолжал он, – чтобы всем видно было: спроваживаешь гостей. Коли так, так за нами пойдет душегуб этот, а твою обитель в покое оставит. Руки ловки, да сами сметливые. Бог даст – дойдем.

– А ежели по-другому Бог решит? Что тогда князю говорить будешь?

– А ежели по-другому, так все одно не дойдем, – здраво рассудил Николай Сергеевич. – Творцу и князя воля – не указ.

– Благослови, отче, – закашлявшись, добавил Милован.

– Мож, отлежишься чуть? И так хворый, а тут еще это.

– В Москве и отлежусь. Благослови, а то без благословления пойдем.

– Благословляю.

На том и порешили. Несмотря на охватившее всех после происшествия возбуждение, товарищи решили хоть немного, но поспать; путь неблизкий предстоял, и рассчитывать пока лишь на собственные силы приходилось, ну и на удачу; оно все-таки рассчитывал Милован на то, что купеческий караван какой повстречают они в пути. Да с ним и дойдут.

– А один-то чего пришел? – повторил свой вопрос Булыцкий. – Взял бы кого из дружины. Оно хоть бы Тверда. Все одно вдвоем ловчее.

– Да одному течь незаметней, – холодно отвечал Милован, да так, что Николай Сергеевич решил вопрос этот свой и не повторять больше. Оно надо будет – сам потом расскажет. Впрочем, правда была в словах лихого. Пошел бы дружиной, так кто его знает, чем бы оно все обернулось. Так хоть Некомата в лицо увидели, да теперь уже при случае точно узнают. Решив так, он повернулся на бок и почти сразу погрузился в сон.