Михаил Ремер - Тайны митрополита

В это время дверь отворилась и к мужчинам присоединился Сергий.

– Явился-таки, – присев на скамью, негромко молвил старец. – От фрязов [47] Фрязы – генуэзцы. – брех.

– Так что, ждали кого-то? – встрепенулся Николай Сергеевич.

– Ждали, – кивнул Милован. – Да не так скоро и не самого бреха.

– Некомат – брех. Смуту сеял меж князей в угоду фрязам. Да посеял бы, коли не Божья воля. Господу, Русь Московская чтобы сильной была, угодно. То и свершилось, фрязам наперекор. Дружку Некомата, Ваньке Вельяминову, вон, давно уже голову с плеч сняли [48] Имеется в виду казнь Ивана Вельяминова, которая считается первой официальной смертной казнью на Руси. Процедура была придумана Дмитрием Донским, а обезглавлен Иван мечом. . Грех на душе князя Дмитрия тот, да меньшим грехом больший отворотил. Княжьей воле непослушание, оно паче смуты открытой; так и отвадил он охотников души сирые с панталыку сбивать смертоубийством прилюдным.

– И правильно, – хмыкнул Милован. – Оно много охотников развелось до власти. А по мне, хоть и тысяцкий, а честь знай да воле князя наперекор не становись! Князь – глава. За ним и бояре. Ослушался – так и голова с плеч долой!

– Так а вече как же? – порывшись в памяти, поинтересовался Булыцкий. – Вроде как все решают, делать что, случись беда какая. Может, оно и вернее так, чем когда один-то?

– Все когда решают – так все одно, что никто, – проворчал в ответ лихой. – Оно хоть и с виду ладно, да на вече том больше глотки рвут да кулаками машут. Поди ты чего дельного порешай – в толпе-то такой! Голова одна должна быть. За ней – и бояре, и владыка, и дружина. Оно, коли так, то и толку больше, и ушкуйников нет.

– А ушкуйники при чем здесь?

– А при том, что опосля вече такого по всей Оке те, кто битым оказался, промысел такой устраивали, что лихие по лесам прятались; ни дай Бог на ушкуйников нарваться! Никого те битые не щадили! Хоть бы на ком, но отыграться! Как по ушкуям своим рассаживались да вниз по течению шли, так саранча – пыль ангельская! Хотя спору нет; и толк с них. Соболя с Югорского камня [49] Югорский камень – Уральские горы. , да шкуры, да каменья, – чуть подумав, закончил Милован.

– Ванька обиду на Дмитрия Ивановича затаил за то, что после смерти Васьки Вельяминова тот тысяцкого пост упразднил. Молодой, горячий. До подвигов охочий. Вот и грех тебе, – продолжал между тем старец. – В Орду утек да смуты оттуда мутил. А потом Некомата и повстречал. Вот вдвоем в грех ввели Михаила Ивановича – Тверского князя. Посулами славы да власти против рати Дмитрия Донского подняли. И грех, ну, и добро, конечно. Не они, так и князья бы против Твери не объединились. Не двое эти, так и княжество Тверское грозным до сих пор было бы.

– И Едигею [50] Едигей – темник Золотой Орды в конце XIV – начале XV века. Основатель династии, возглавившей Ногайскую Орду. В 1408 году предпринял поход на Москву, но, видя, что осада затягивается, затребовал у князя Тверского помощь в осаде, однако тот ослушался и не повел свое войско на Москву. , пожалуй, ответ другой дали бы, – задумчиво добавил Булыцкий и, поймав недоуменный взгляд товарища, поспешил пояснить: – От Орды. Навроде Тохтамыша, хитрее только. И в сечах ловчее. Долго до него еще должно быть, а теперь – и вовсе неведомо, как оно там сложится. Ты пока и в голову не бери.

– Из грядущего твоего?

– Да не из моего, а из твоего, Сергий. Даст Бог, доживешь.

– Власть князя – от Бога, – не заметив реплики, продолжал Сергий. – И яко Бог един, так и князю единому быть должно. Князь да дума – единое. И у каждого-то и думы все о княжестве должны быть, а то каждый о своей мошне думает. Как все о едином, так и лад, и порядок, и мир. Как каждый себе князь на уме, так вот и смуты тебе, и разлад.

Некомат с Ивашкой смуту раз навели. Кто единожды в грех свалился, тому и до другого раза недалече. Особенно ежели к Богу спиной повернут. Некомат от латинян; Богу истинному он чужд. Глядите за ним шибко, кабы беды не учудил какой. Не просто так он здесь.

– Видишь ты, отче, далече, – задумчиво прогудел Милован. – К твоим словам еще и волю княжью добавить надобно. А воля – такова: Некоманта сыскать да в Белокаменную хитростью или силой заманить, дабы беды не учудил какой. Видеть в глаза не видывал его, потому и сомнения взяли, – Милован почесал бороду. – Теперь разумею: вязать надо было еще там, а не в место святое везти.

– Успеешь еще, – усмехнулся Булыцкий. – Не торопись; сам же меня и наставлял. Не тронь, да пожить дай при монастыре.