Игорь Вереснев: Упрямое время

– Гена?

Я оглянулся. И узнал!

– Радик?! Радислав?

Он уже поднимался со скамейки, спешил ко мне. А я не мог понять – как же я его сразу не узнал? Такой же худенький, шустрый. Он ведь и не изменился совсем, только без очков. Должно быть, поэтому и не узнал? И ещё потому, что не на лицо смотрел, а на руку с бутылкой. Сколько же мы с ним не виделись?

Радость тёплой волной окатила меня, будто само прошлое встретил. То, давнее, счастливое время, о котором я разрешаю себе вспоминать очень редко. То время, в котором были школа, и Светлана, и собственная квартира… и Ксюша была.

– Радик…

Мне так хотелось обнять его! Но нынешнее не позволяло забыть, кто я теперь. Даже руку протянуть не решился. А Радик всегда был застенчивый. Потому не поздоровались мы, как следует. Стояли друг против друга, с ноги на ногу переминались, пока он не спросил:

– Ген, ты чего? Почему плачешь?

Плачу? Правильно, слёзы на глазах. Я отмахнулся.

– Да не обращай внимания. Это я от радости, что ты живой и здоровый. Я ж тебя не узнал сразу – без очков.

– А, да я их давно не ношу. Мороки с ними много, контактные линзы куда удобнее. Ты-то как? Выглядишь странно. Смотрю, ты или не ты? Сначала подумал – бомж какой-то бутылки собирает.

Если бы я умел краснеть, покраснел бы от этих слов. Стоял, и не знал, куда деть треклятую сумку с позвякивающей тарой.

Завадский моё замешательство понял.

– Ты что, со школы ушёл? У тебя что-то плохое случилось?

Что он пристал – «случилось, случилось»? Ну собираю бутылки, и что? Не ворую же!

– Да нет, Радик, всё нормально, всё путём. Просто не рассчитал с зарплатой. Немного.

– А ты где работаешь?

– Да здесь, рядом. В ЖЭКе… – я запнулся, – дворником. Да всё нормально! Всё образуется. Главное, ты живой и здоровый. Я ж подумал тогда…

– Гена, ты, наверное, сегодня не завтракал? – перебил он.

– А? Да я вообще не завтракаю…

– И не обедаешь?

Ой, как мне было стыдно! Почему – не знаю. Кем стал, через что пройти прошлось – не по моей ведь вине! Жизнь, подлая грязная сука-жизнь, так сложилась. И ничего я сделать не мог, как ни пытался. Потому и стыдиться мне нечего.

А вот ведь, перед Радиком стыдно стало.

Он взял из моих рук сумку, подошёл к урне, вытряхнул. Бутылки с громким звоном высыпались в зияющее жерло, скомканная сумка полетела следом. Я молча проводил их взглядом.

– Слушай, а пойдём ко мне? – предложил Радислав. – Я квартиру снимаю. Посидим, поболтаем, отметим встречу. Мы с тобой сколько лет не виделись? Восемь?

– Девять с гаком.

– Тем более. Или ты сейчас на работе? Не можешь отлучиться?

Колебался я не долго. Какая там работа? Убрал территорию и свободен. Кивнул, соглашаясь.

Не сказать, чтобы в прошлой жизни мы с Завадским были закадычными друзьями. Он физик, я физрук. Он без пяти минут как физмат закончил – молодой, талантливый, подающий надежды. Я – отец семейства, дядька самый заурядный. Мои развлечения – пивка попить, футбол посмотреть. Его – теории научные на крепость пробовать, эксперименты придумывать с электричеством и прочим электромагнетизмом. Какие у нас общие интересы, сами посудите? Но так уж сложилось, что мы с ним единственные мужики на весь педколлектив были. А Радик человек хороший, но к жизни не приспособленный. Ни друзьями-приятелями не обзавёлся, ни девушкой. Родственники, и те где-то за тридевять земель жили. Некому приглядеть, одним словом. Вот я и «приглядывал» и за Радиком, и за его экспериментами, «сторонним наблюдателем», так сказать, был. А после помогал проводку чинить и перед соседями извиняться.

Проработал Завадскай у нас в школе недолго – неполных два года. А потом он исчез из моей жизни так же неожиданно, как и появился. Вернее, он вообще исчез. Не предупредил, не попрощался – да что там, на работе расчёт не взял! Куда, зачем, почему? Словно вышел человек из квартиры в магазин на минутку и пропал навсегда. Или не вышел? Слух был, что когда двери в квартире вскрывали, они изнутри заперты оказались. Но мало ли, что народ болтает! Милиция его искала, конечно, да не нашла. У них подобных дел – вагон и маленькая тележка. А через год моя собственная жизнь перевернулась…

До дома, где жил Завадский, добирались мы с полчаса, не меньше. Вдобавок в супермаркет заглянули – заботиться о том, чтобы в холодильнике провиант был, Радислав не научился за прошедшие годы, судя по всему. А что научился, так это употреблять. Во всяком случае, когда я предложил взять поллитровку – девять лет всё-таки! – он не отказался. Я подумал, и взял ноль-семьдесят пять. Не допьём, «на завтрак» Радику останется.