Игорь Вереснев - Упрямое время

Старец удалился тем же путём, что и пришёл, а едва белый огонь на стене погас, оживился хозяин пещеры. Зычно рявкнул, так, что в ушах заложило, и наги засуетились, забегали, поволокли аватаров в разные стороны. Бабанкин теперь не сомневался – внизу была громадная кухня, где собирались начать стряпню. Фаг – шеф-повар, наги – поварята. А аватары – сырье для будущих блюд. Охватить взглядом всё происходящее он по-прежнему не мог. Но стоило сосредоточиться на какой-то детали, и она приближалась, становилась чёткой. Вон – огромный котёл с кипящей, булькающей жижей. Мгновение – и трое аватаров друг за другом булькнули в него. Горбоносый скуластый парень вынырнул, уцепился за край, подтянулся, пытаясь выбраться. Но сидящая над котлом наг стукнула его огромным черпаком по макушке. Парень подался назад, опускаясь в варево. Артём увидел, как полезли из орбит переполненные изумлением и болью карие глаза, быстро отвёл взгляд. И уткнулся им в другую сцену. Длинная цепь с крюком на конце опускалась вниз. Бесёнок подпрыгнул, поймал, потянул к безропотно истекающей кровью блондинке. Ухватил девушку за затылок и, примерившись, ловко насадил подбородком на крюк. Цепь пошла обратно вверх, унося дёргающую ногами и руками жертву в медленно поднимающиеся клубы дыма. Наверное, где-то там была коптильня, Артём не стал проверять, вновь отвёл взгляд. И наткнулся на громадную мясорубку. Белобрысая наг усердно крутила ручку, а её темношерстая товарка, уцепившись за плечи, заталкивала внутрь низенького толстячка. Возможно, тот был не такой уж и низенький – до того, как ноги его исчезли в недрах машинки. На фарш Бабанкину смотреть не хотелось. Он опять отвёл взгляд. Фаг, плотоядно улыбаясь, выбирал из связки длинный металлический стержень, очень напоминающий шампур. Вот тебе и «бабушкины сказки» о чертях и пекле! Эта жуть действительно происходит или это только игра образов, заполняющих мозги?

Артём беспомощно оглянулся на спутницу. Ту картинки внизу не смущали, наоборот, бесовка чуть ли не облизывалась. Лишь заметив взгляд Бабанкина, постаралась прогнать улыбку с лица.

– Всё, сеньор, опасность миновала. Маг свою долю получил, больше не заглянет до следующей порции аватаров. Жди меня здесь, я сообщу Марух-Заниту, что ты пришёл.

Артём глазом моргнуть не успел, как бесовка шагнула в стену и растворилась в ней. И расщелина закрылась. Он стоял в кромешной темноте, голый и беспомощный, как те аватары внизу.

Сколько времени он провёл в одиночестве, неизвестно. Да и какое время в Беспространстве? Устав стоять без дела, Бабанкин пошарил рукой в темноте, ощупал шероховатые каменные стены. Стены и стены, что в них особенного? Обступают со всех сторон, сдавливают. Удивительно, как они здесь вдвоём помещались, если одному развернуться негде.

Стена спереди будто услышала его опасения, тут же упёрлась в грудь. Артём попытался отстраниться – не получилось, лопатки вжимались в камень. Ещё секунду, и… Он сердито остановил игру воображения. Это Беспространство, а не Земля! На Земле ты видишь то, что есть в реальности. А здесь, наоборот, есть то, что ты видишь. И стена не давит на грудь, до неё метр, по меньшей мере.

Камень послушно отступил в темноту. Улыбнувшись, Артём попытался представить свою спальню, обоину, оторванную Дишей. Протянул руку, пощупал, ногтем ковырнул. Так и есть, обои. Теперь он подумал, что в стене перед ним должно быть окошко, совсем маленькое. И осторожно выглянул в него.

В первый миг ему показалось, что внизу логово Марух-Занита. Помещение и правда ничем не отличалось. Но хозяин был иной, огненно-рыжий и значительно более толстый. Здесь стряпня завершилась, фаг трапезничал. Развалившись, сидел на огромных пёстрых подушках, по-турецки поджав ноги, довольно поглаживал пузо. А парочка нагов волокла вертел с насаженным поросёночком. Поросёнок был сочный, с подрумяненной, блестящей от вытопленного жирка корочкой.

…Это был не поросёнок. Полненькая русоволосая девушка висела, поджав руки и ноги. Один конец вертела торчал из аппетитно подрумяненного зада, другой высовывался между приоткрытых губ. Артём поспешил успокоить себя, что видит опять-таки игру образов. Если бы девушку жарили на самом деле, от причёски ничего бы не уцелело. И словно подтверждая его правоту, веко «шашлыка» дрогнуло, слегка приподнялось.

Лучше бы он думал об этой аватарке, как о жареном поросёнке! Потому как фаг уцепился в её ляжку своей ручищей, потянул, выворачивая из сустава. Мягкая подрумяненная кожица лопнула, обнажая сочащееся жиром мясо. Когти разорвали белые податливые волокна.