Николай Берг - Лёха

Попытался сосредоточиться, но ныло и сосало под ложечкой, гудели ноги и текли сопли. После перехода вброд речки хуже стало, да и спанье не принесло отдыха.

«Вот заболею пневмонией и сдохну!» – жалея себя, подумал Леха и содрогнулся от страха. Очень отчетливо вдруг стало ясно, что да – сдохнет. Очень просто. И раньше, чем от пневмонии загнется, – пристрелят, как того оставшегося сзади паренька-тезку. И никто не ужаснется этой трагедии! Тут такие трагедии – на каждом шагу! Морозом просквозило по коже от этого внятного понимания.

Испуганно огляделся. Семенов шел впереди, катал желваки на скулах, зыркал зло и внимательно в разные стороны. Это немного обнадежило: в отличие от остальных, идущих понурив голову и глядя себе под ноги, этот дояр явно замышлял удрать от немцев. Леха шумно вздохнул, повертел головой, мимолетно подивился на стоящую под деревом справа нелепую серую немецкую бронированную машину, которая имела и гусеницы, и колеса, мысленно окрестил этот агрегат «орковским танком», но тут же забыл и о ней. Опять в голову полезли всякие шницели, бефстроганов с яйцом и антрекоты. Впрочем, все это мясо легко уступило место хороводу пицц разного вида и калибра: наверное, потому, что их нужно было ждать не так долго.

Такие мысли, с одной стороны, немного облегчали тягомотную ходьбу, конца которой было не видно, с другой – живот бурчал уже громко и трубно. Немецкий танк, который пер, застилая за собой все роскошным шлейфом тонкой желтоватой пыли, Леха заметил поздно, когда тот оказался настолько близко, что отчетливо была видна неестественно красная рожа торчащего из башенного люка танкиста. Панцерман что-то крикнул внутрь танка, и тяжелая машина («Pz.III, боевая масса – 22,7 т. Экипаж – 5 чел. Вооружение: одна 50-мм пушка, два 7,92-мм пулемета. Толщина брони: лоб корпуса – 50 мм, борт – 30 мм, башня – 57 мм. Двигатель – 300 л.с. Скорость по шоссе – 40 км/ч» – совершенно неожиданно проскочило в голове в течение какой-то доли секунды. И откуда только взялось?) резко вильнув в сторону колонны военнопленных, врезалась в густую толпу и поперла по живым людям, как по траве, снося крайний слева ряд с невиданной легкостью. Леха открыл рот от удивления, и тут его оглушило ревом, визгом и бранью, хрипом и стонами, тошным хрустом и звуком попавших под колесо машины футбольных мячей. Колонна, словно один человек, ахнула. Совсем рядом пронесся пыльно-серый борт танка и мелькающая, зубчатая по краю, чем-то напомнившая чудовищную бензопилу гусеница с мокрыми красно-коричневыми траками. С них брызгало теплой жижей. Резко пихнулся шедший впереди Середа, навалившийся на них с Жанаевым спиной и больно наступивший каблуком грубого армейского ботинка на Лехины пальцы, вовсе не защищенные чуней.

Леха взвыл от боли в отдавленных с маху пальцах. Тут же заткнулся, потому что Жанаев рванул его за рукав из колонны. Успел увидеть бешеные глаза Семенова, его распахнутый криком рот – и тот же самый Жанаев рванул в обратную сторону, через дорогу. Леха чуть не упал, ноги разъехались на чем-то жутком и скользком, чья-то восковая рука снизу цепко ухватилась за штанину, мелькнуло мелово-белое лицо с вытаращенными, закаченными под лоб голубыми, словно фарфоровыми глазами, грудь в гимнастерке – а ниже была тошнотная грязная мокрая красно-сизая мешанина с чьим-то сплющенным, порванным солдатским ботинком там, где должен был быть живот, – но Леха рванулся со всей силы, деревянная рука отцепилась, а бедолага-попаданец прыжком рванул за троицей товарищей. Не понимая, куда они бегут, там же все просматривается на счет «раз». Увидел, что они попадали в канаву, перпендикулярно упирающуюся в придорожный кювет, и сам недолго думая завалился туда же, упершись носом в мокрую гимнастерку между лопаток Жанаева. Тот недовольно зашипел, потом завозился под Лехой. Менеджер, глотая открытым ртом воздух, испугался, потому как Семенов и Середа уже были впереди метров на десять и шустро продолжали удаляться, ползя по-пластунски весьма проворно. Жанаев наконец сумел вывернуться из-под навалившегося на него тела, ткнул пальцем вперед – там, где виляла в стороны задница артиллериста и мелькали царапающие дно канавы подметки его башмаков.

– Палзи! Быстра!

Леха рванул как можно быстрее, стараясь изо всей мочи. Тут же очень больно что-то хлестнуло его по заднице, и злой Жанаев прошипел:

– Зад вниз!

Раскорячившись, как парализованная черепаха, Леха прижался к земле.

– Шибче! Шибче! – зашипело сзади.