Николай Берг - Лёха

– Хорошенькие у нас перспективки, – печально сказал Половченя, который как раз закончил есть и теперь протирал свой наган перед тем, как набить его барабан патронами.

– Мы им не дикие индейцы. Погодите, будут они еще рассказывать, как им у нас в очередной раз морду разбили, и по своей привычке списывать все на мифических генерала Мороза и адмирала Распутицу, по примеру Наполеона и прочих тут получивших по шее и под зад завоевателей, – уверенно и сурово ответил профессор.

– Наполеон-то здесь при чем? – удивился Леха, отваливаясь блаженно от стола. В кои-то веки сытый! Это было очень приятно, и даже пустопорожний разговор не мешал.

– Вы меня удивляете! – поднял брови доктор.

– А что такого я сказал? То было черт знает как давно, при царе Горохе. Сейчас-то все совершенно иначе! – убежденно заявил Леха.

– История, пан профессор, учит, что она ничему не учит! И особенно – молодых! Я сколько раз об этом толковал, а? – ехиднейшим тоном спросил лекаря его спутник. Видно было, что продолжается давно начатый разговор.

– Родимые пятна проклятого царизма, недостаток образования – всеобщее-то в тридцать четвертом году ввели. А на селе и учителей нехватка большая, – огрызнулся лекарь.

– Если бы, если бы, дорохой пан лекар! Это человеческое свойство и лень думать!

Доктор недовольно поморщился, пошевелил густыми бровями. На него все смотрели: иронично – хрустящий огурчиком пышноусый, внимательно – Середа и Половченя, задумчиво – лейтенантик, и с усмешкой – ефрейтор.

– Видите ли, молодой человек, – явно подбирая слова, начал профессор, – в мире все уже бывало не раз. Ну вот разве что социалистического государства не было, а все остальное уже было, все повторяется. И нашествие войск Гитлера – тоже не казуистический инцидент, а вполне эксквизитное [142]явление.

– Гм, – кашлянул пышноусый.

– Эта мудра сказана, – поддержал его и Половченя.

Доктор дернул головой. Продолжил:

– Извините, я увлекся. Так вот: нашествие Наполеона и нашествие Гитлера – суть одно и то же. Это общеевропейский визит под руководством общепризнанного европейского лидера, с объединенной армией. Общих черт больше, чем кажется. И главное в том, что задачи одинаковы – под маскировкой всякой пропагандистской ерунды, вроде рассказов о принесенной захватчиками свободе, дорваться до наших богатств и покорить наконец-то мешающую Европе уже несколько сотен лет нашу страну. Обычная захватническая война. Вот ради этого нашего богатства и собралась громадная шайка – и тогда, и сейчас. Чтобы уж точно одолеть нас. А потом вволю пограбить и повеселиться.

– Не совпадает, – возразил Половченя.

– Что именно?

– С Наполеоном пришли двунадесять языцев, как меня в школе учили, а у Гитлера – одни немцы, – заметил танкист.

– Ты это о чем? – удивился Леха, который совсем потерял нить разговора. И то, что другие понимают, о чем речь – даже бурят, – начало злить. Ну не умнее же они в самом-то деле!

– В армии Бонапартия были армии двенадцати стран. Не только французы, а поляки, австрияки, немцы разные, даже швейцарцы, итальянцы, испанцы и португальцы.

– Так сейчас то же самое, – хмыкнул Середа.

– В смысле? – повернулся к нему немного обалдевший от всего этого разговора потомок.

– Тот, кого ты пристрелил, – явный чех, судя по документам. И одеты оба, что были в машине, в чешскую форму. Гитлер – сам австрияк, и Австрия в рейх входит. Да и прав доктор – даже по консервам видно, что Гитлера к нам вся Европа снаряжала, ты ж это ел-пил. Политрук говорил, что Италия, Румыния, Венгрия, Словакия, Финляндия – тоже вместе с Гитлером на нас напали. Так что не удивлюсь, если и французы со всякими там голландцами нам встретятся.

– Совершенно верно, молодой человек! Вы уловили суть! И имеющиеся параллели позволяют спрогнозировать с большой долей вероятности, что и кончится этот визит – если, конечно, мы достойны своих родичей, встречавших еще тех, давних гостей точно так же, – полным разгромом напавших и взятием их столицы. И я уверен, что и Гитлера ждет незавидная участь Наполеона! Потому мы обязаны устроить гитлеровцам в тылу такой заворот кишок с пенетрацией [143], такую гангрену [144]с сепсисом [145],чтобы ему в Берлине дурно стало!

– Это мы с удовольствием, – хитро прищурился Середа.

– Все равно в армию действующую лучше было бы вернуться, – буркнул помрачневший Семенов.

Глянул хмуро на потомка. Леха поспешно потянул в рот следующую картофелину, чувствуя на себе тяжелый взгляд дояра.