Олег Измеров - Ответ Империи

– Сувенир?

– Егор Николаевич.

– Занятный человек, но он иногда говорит не совсем понятные вещи.

– Он тебе, кстати, паспорт не предлагал?

– Предлагал.

– Не отказывайся. А то обидишь. А этого не надо делать.

– А что я с ним буду делать, с этим паспортом?

– Что хочешь. Спрячешь, выкинешь, уничтожишь, если боишься. Он назад не потребует. Главное, не отказывайся.

«Либо подставное лицо им нужно, что более вероятно, либо у меня какое-то нужное качество, о котором я пока не знаю. Вопрос, почему кто-то другой не подходит. Пока что у меня три явных качества. Первое – я здесь человек новый, меня плохо знают, второе – меня можно повязать паспортом, ну и третье, третье – я ведь могу иметь физический доступ к серверам разных организаций. Конечно, во время работ админы будут смотреть, но как отвлечь человека – это уже дело техники. Допустим… Теперь вопрос: как они могли выйти на меня? Да еще так быстро? Либо связи в кооперативе, либо… Либо журналисты. Но «Ди Эрсте» здесь не поймать, спутниковых не видно, наверное, не разрешают, инет закрыт. По «Немецкой волне» или «Свободе» продублировали? Возможно».

Домой он проводил Ингу до подъезда, потом заскочил в гастроном на первом этаже и обнаружил там тот же набор колбасы, сыров и полуфабрикатов без очереди. Что было интересно, водку уже по времени не давали, но еще можно было взять вино и коньяк. Виктора что-то толкнуло, и он, не думая о текущем балансе доходов и расходов, взял плоскую фляжку КВВК «Баку» со Знаком качества, после чего, успокоившись, пополнил свои продуктовые запасы прямоугольным пакетом фруктового кефира, сметаной, творожным сырком, сухим картофельным пюре в фольговом пакете, колбасным сыром и булочкой. На выпивку его не тянуло, и опустошать эту бутылочку с медальками на наклейке он не собирался, просто бросилось в глаза – и вдруг какой-то старый, притаившийся где-то с советского времени в лабиринтах души инстинкт подсказал: «Надо взять. Положено». Для чего положено, Виктор тоже себе ясно пока не представлял, во всяком случае, это не ассоциировалось у него с чем-то в кооперативе, с тамошними строгими правилами; но раз интуиция пробудилась, возможно, есть смысл к ней прислушаться. Он положил бутылку во внутренний карман плаща; полная емкость приятно оттягивала синтетическую ткань своим весом, словно пистолет, и щекотала душу азартом какой-то неосознанной опасности.

На Брянск опускался синеватый вечер, и серо-лиловые кляксы облаков низко ползли над крышами по бледному небу, стыдливо розовеющему послезакатным румянцем за площадью Партизан. Прожекторов подсветки еще не включили, и стела памятника темной полосой перерезала гаснущий небосвод.

Неспешной походкой усталого после рабочего дня человека Виктор прошелся до остановки у кинотеатра, наблюдая, как закрываются шторами окна домов и за ними вспыхивают невидимые с улицы люстры. Лица встречных прохожих показались ему более беспечными и веселыми, чем в его реальности, жизнь выглядела более спокойной, и даже напоминания об угрозе НАТО стали атрибутом привычной безмятежности. В конце концов, большинству из ныне живущих здесь этот военный блок, созданный специально против России и оставшийся в нашей реальности динозавром холодной войны, угрожал с самого рождения – как одна из природных стихий.

Он заглянул в кинотеатр, посмотрел на привычные небольшие очереди у двух касс справа от входа и прочел афишки. В зеленом зале шла эксцентрическая комедия «Админы» с Анкундиновым, Лосевым и Паршиным в главных ролях, в синем – фантастический ужастик «Полураспад», описывающий, как было указано в анонсе, «трагическую судьбу маленького человека после разделения СССР и крушения социализма».

«Это мы смотрели», – подумал Виктор и вышел на остановку.

– Извините, вы не курите?

Виктор обернулся на голос. Перед ним стояла высокая девушка в красной куртке, потертых джинсах и круглой легкой шапочке на кудряшках а-ля двадцатые годы.

– Нет, ничем не могу помочь.

– Что ж такое? Брянск превращается в город некурящих и непьющих мужчин. Думала, вы, как старшее поколение…

– А я никогда не курил.

– Да вот тоже хочу бросить – работа нервная, журналистика. Все чувства людей пропускаешь через себя, когда пишешь. Кстати, вы гуманитарий или инженер?

– Инженер, – ответил Виктор, ничуть не смущаясь бесцеремонностью расспросов; для репортеров это просто профессиональная привычка.

– Вы участвуете в городской дискуссии «Нужен ли Брянску монорельс»?