Олег Измеров - Ответ Империи

– Так, а сейчас какая?

– Четырнадцатая. Год третий, решающий.

– Повысят, – согласился Виктор, прикинув в мыслях дату выхода третьего Пня.

– Отлично. А что будем смотреть? – спросила Вероника, роясь в кассетах. – Детектив, комедию, фантастику?

– А вы любите танцевать? – неожиданно для себя спросил он.

– Что?

– Ну… очень удачный интерьер комнаты… – Он спешно пытался выйти из положения, которое показалось ему неловким. – Все так здорово расставлено, много места, танцевать можно.

– Вы хотели пригласить меня на танец? Как пел Утесов – «В этом зале пустом мы танцуем вдвоем»?

– Почему нет? Если вы не… – Он хотел сказать «не против», но подумал, что покажется слишком стеснительным, и это будет, в свою очередь, стеснять даму, – если вы не планировали что-то другое.

– Вы сейчас удивитесь, но я вообще не знала, что будем дальше делать! Вот так подумала, ну что там, будем сидеть, альбомы перелистывать, или смотреть кино… буднично как-то. А я люблю танцевать и не разучилась, просто где сейчас, разве что когда на праздники собираемся, и в кафе тоже надо компанией… Над диваном свет чуть-чуть прикрутите, чтобы видней была цветомузыка… да и, кстати, вы не против, если мы перейдем на «ты»?

Виктор вдруг подумал, что Вероника, уходя в работу и воспитание дочери, не думала о том, чтобы развивать в себе умение обольщать и строить отношения; это была еще одна из причин, почему она, при всей ее природной красоте и достоинствах, не встретила до сих пор другого спутника жизни. Сейчас она явно терялась, и это обстоятельство вызывало у Виктора желание проявить к ней какое-то особое внимание и заботу.

– Абсолютно не против. У меня такое чувство что мы с тобой знакомы чуть ли не со студенческой группы.

– Может, так и было? Хотя я не помню. Или это вино немного туманит голову. У вас не туманит?

– Нет.

– Все равно прыгать с полными желудками мы не будем, поставим словые [31]. Только, наверное, вы хотели что-нибудь из отечественного, а у меня Тая в основном натащила Запада и ретро. Отечественные-то и по радио и в кафе, на клубных дискотеках.

– Да все нормально, пойдут западные хиты, Бон Джови там, «Дайр стрейтс», «Спайс герлс», Саманта Браун, Билли Оушен, что найдется.

– Знаете, я после «Модерн Токинг» и «Сикрет Сервис» никого из западных толком не знаю, – ответила Вероника, роясь в стойке с дисками. – А, ну еще этого, конечно, Джексона Майкла, его часто показывают. А так… Вот вроде эта сборная солянка подойдет.

CD-плеер с легким жужжанием проглотил диск, и через несколько мгновений посвистывания привода комнату затопил водопад торжественных звуков дуэта Ширли Бэсси и Алена Делона.

…– Ты прекрасно танцуешь.

– Ты всем говоришь это?

– Отнюдь. С тобой легко, ты очень хорошо чувствуешь партнера.

– Все зависит от партнера. Ты думаешь о чем-то другом?

– Просто интересно – светомузыка в квартире. Редко встречалось.

Прожекторы, замаскированные под хрустальные бра, отбрасывали на стены разноцветные зайчики, сменяя цвет и фигуры мягко, не раздражая; потолок освещался голубоватыми тонами, а стены – желто-розоватыми, и казалось, что это уходящее солнце просвечивает сквозь листву невидимого сада.

– Разумеется. У них это сейчас вышло из моды, а у нас развивается с шестидесятых. Вот эти, – она кивнула в сторону бра, – на микропрограммном управлении. Я поставила «Осенний вечер номер четыре».

– Очень удачно. В тон настроению.

Проигрыватель плавно перешел на созерцательный ритм композиции Лео Сэйера «Когда ты нужна мне», и саксофон страдал из среднечастотных динамиков, оттеняя надрывный голос певца и необычный, холодный, древесно-мшистый аромат духов «Офелия», который почувствовал Виктор, когда щека с ямочкой оказалась дразнящее недалеко от его щеки.

– Этот вечер – как тоннель, – сорвалось с его губ.

– Какой тоннель?

– Тоннель, в конце которого виден свет зари. И все вокруг дышит надеждой и ожиданием чего-то долгожданного, отчего замирает сердце и что ждет там, на выходе…

– И это может быть мираж.

– Я верю, что это не мираж. Мы сильные люди, мы можем превращать миражи в плоть и кровь…

– С тобой хорошо, ты неисправимый оптимист и веришь, что будет не как «Под ледяным солнцем» Стругацких.

– Я не читал этой вещи у Стругацких.

– И не читай.

– Неудачная?

– Считается одной из самых удачных вещей. Вышла в девяностом. Последнее, что братцы написали вдвоем.

– Запрещенная?