Александр Кабанов - Порочный круг деспотизма или рассуждения о русских и будущем их страны

Помимо политических мотивов, у Путина и его окружения были и свои коммерческие интересы. Они хорошо знали, что потеря политической власти в России – это всегда потеря собственности, в результате ее перераспределения новой властью. Ради этого они были готовы разрушать общественные и государственные институты, заниматься примитивным популизмом и преследованием оппозиции. И все это прикрывалось речами многочисленных политологов, отличающихся своей псевдоученостью и желанием угодить действующей власти; каждый из них счел своим долгом написать хотя бы одну статью в защиту суверенной демократии:

Так известный политолог г-н Никонов в своей статье под названием “Еще раз о суверенной демократии”, занимаясь откровенным словоблудием, утверждает, что видов демократии очень много – охранительная демократия (Бентам, Милль), элитарная (Шумпетер), многовластная (Фридмен) и др., каждая из которых имеет право на существование. А концепция “суверенной демократии” – это всего лишь стремление к самой что ни на есть чистой (как во всем западном мире) демократии, с одной стороны, и последовательная независимость в вопросах внутренней и внешней политики – с другой.

В свою очередь, его коллега и единомышленник г-н Орлов в своей статье “Политическая доктрина суверенной демократии”, опубликованной в “Известиях” от 30.11.2006 года, пишет, якобы концепция российской суверенной демократии признана на Западе; а возникающие вокруг нее дискуссии – это свидетельство ее безумной популярности. И вообще: “традиционный потенциал “подлинной демократии” и “государственного суверенитета” несопоставим с тем интеллектуальным и коммуникативным зарядом, который несет в себе “суверенная демократия””. Далее, он черным по белому откровенно пишет о том, что доктрина суверенной демократии способствует дальнейшему встраиванию в сложившуюся политическую систему парламентской оппозиции и изоляции оппозиции внесистемной; под последней, в сущности, понимаются сторонники всех альтернативных стратегий и концепций общественно–политического развития. Нетрудно догадаться, о чем бы этот негодяй писал в сталинское время.

В свою очередь, г-н Павловский, которого в ту пору называли не иначе, как главного политтехнолога Кремля, беспокоился о том, чтобы суверенная демократия не воспринималась в качестве какой–то местной или суррогатной демократии. Однажды он имел наглость заявить: мы выбрали путь, и это путь демократии и суверенитета; тот, кто будет с альтернативной точкой зрения выступать, мы ему будем мешать. В 2009 году заявил, что оппозиционные Путину “марши не согласных” – это пустое место охраняемое силовыми структурами. Но через несколько лет, осенью 2011 года, уже поле того, как он стал не вхож в Кремль, а оппозиционные митинги посещали десятки тысяч человек, заявил о конце эпохи суверенной демократии, о необходимости ее демонтажа, о том, что власть потеряла инициативу и авторитет, она не может больше никого учить и это открывает возможности для возобновления общественно–политического процесса в стране.

Тут, пожалуй, стоит отметить то, что многие пропутинские политтехнологи принадлежат чуть ли не к элите страны и преподают в лучших ее университетах. Это, несомненно, дает ясное представление о качестве российского гуманитарного образования и нравственных свойствах русской “элиты”. И почему бы не включить хотя бы некоторых из создателей и почитателей описанной авторитарно–коррумпированной общественной модели в “список Магницкого”?

При всем этом сам г-н Путин при упоминании суверенной демократии или вопросах о ней как–то мялся и делал вид, что не имеет никакого отношения к ее созданию и распространению, по–видимому, чтобы создать впечатление ее народного происхождения. Это лицемерие чрезвычайно свойственно ему, так в последующем он, например, делал вид, что не знает, кто выступает на оппозиционных антипутинских митингах, собиравших по 100 000 человек. Но конечно же говорил, что в целом поддерживает ее.

Отличия этой концепции от предыдущей в том, что она менее воинственна и более изобретательна, в чем ее главная опасность для Запада. Она не предполагает полноценного и насильственного восстановления российской или советской империй. Ее цели таковы. Взять под политический контроль некоторые важные части прежних империй: вовлечь часть бывших советских республик в свою геополитическую орбиту культурными, хозяйственными и политическими проектами, такими как “Русский мир”, ЕЭП и Таможенный союз. Подорвать политические позиции Запада, создавая коалиции с другими крупными мировыми державами, а кроме этого убедить мир и своих граждан в жестокости и неискренности намерений Запада, для чего необходимо подорвать его моральный авторитет, всячески очерняя западные страны в глазах мирового сообщества. Все это и пытался делать Путин с 2004 года.