Флейм Корвин - Вор и убийца (СИ)

Сопровождающие нас орки побежали вперед, чтобы предупредить своих об остуствии опасности со стороны прибывших, и, когда мы приблизились к деревянной стене, через распахнувшиеся ворота высыпала, наверно, половина обитателей становища: ребятишки, женщины, воины. Мужчины смотрели на нас с любопытством, держась при этом с достоинством, а малышня и бабы галдели и показывали пальцами без стеснения. В особенности на инквизитора, потому как даже в резервации львиная часть орочьего народа с упорством держалась за своих старых богов, и Матерь Церковь давно отказалась от обращения орков в истинную веру. Церковников в их селениях не видывали уже много-много лет.

— Чего это они? — спросил я, удивленный шумной встречей.

— Гости здесь в диковинку, — ответил толстяк, по-свойски махая рукой. Он приветствовал каждого второго, — мы для них, что твое развлечение.

В орках, встреченных мной в столице графства, чувствовалась внутренняя сила. Тем не менее, я ожидал увидеть убогую стоянку посреди леса с нищими, полуголодными обитателями. Однако становище клана ничем не отличалось от обычного горского поселения, укрывшегося от дыхания Запустения частоколом, крытыми дворами и массивными ставнями на окнах. Хотя нет, на орочьих домах как раз ставень и не имелось, потому как отсутствовали окна. Срубы щурились на мир темными щелями бойниц; позже выяснилось, они запирались на ночь изнутри. И еще одно отличало дома нелюдей. Мы подошли к крыльцу дома вождя, и я с изумлением уставился на дверь в жилище Манрока. Её высота едва доходила мне до груди.

— Что это? — я оглянулся. Судя по лицам Велдона, Лилит, Тейвила и Герингена размер двери их тоже привел в смятение.

— Проход в дом, — еле сдерживая смех, молвил Рой. Он широко улыбался и явно ждал моего вопроса. — Низкий, чтоб врагу неудобно было. Заходи, Николас, а вы, милостивые государи, обождите пока снаружи.

Сняв шляпу, я отворил дверь и, согнувшись, нырнул внутрь; вперед головой и вытянув шею. Представил, что рвусь в этом дом в пылу схватки, и, когда поднялся, передернул плечами и непроизвольно провел ладонью по загривку. По нему бы и рубанули сталью, будь сейчас бой. Проход из полутемных сеней в жилую часть сруба столь же низок. Ругнувшись, я снова поклонился и нырнул в дверь. За ней в комнате, освещенной множеством лучин, работали несколько пожилых женщин. Они штопали одежду. С виду обычная крестьянская изба, а не дом вождя.

— Я ищу Оливера. Оливера Фоссато.

Орчиха с проседью в черных волосах указала на дверь напротив себя:

— Там он.

Такой же низкий проход, и я снова поклонился. Центральную часть комнаты, где поселился Фосс, занимал покрытый картами стол. Сам бывший наемник сидел на кровати, у спинки которой дремал взведенный арбалет, а у изголовья — несколько клинков в ножнах. Вдоль стен аккуратным рядом лежали набитые заплечные мешки, пять аркебуз и столько же арбалетов. Штаб нашей экспедиции.

— Гард! — воскликнул Оливер. — Я и не чаял тебя увидеть!

— А он взял и появился!

Фосс рассмеялся и попросил помочь подняться.

— Подсоби, — произнес он, — эта дрянная слабость…

Я подал руку, и, вцепившись за неё, Фосс с видимым усилием встал на ноги.

— Дальше сам, — прошипел бывший наемник. Сделав нетвердой походкой три шага, он упал на стул. — Кровь и песок! Как дряхлый старик.

— Со мной прибыл отец Томас. Именно его святая магия вытащила тебя с того света. Может ещё чем-нибудь поможет.

— Хорошо бы, — Фосс дотронулся до шрама на шее, мотнув головой вправо и влево. — Морок почти закончил подготовку к походу. Завтра-послезавтра он вернется в становище, чтоб идти с Роем в Запустение.

— Без меня думали отправляться?

— Без тебя. Мы рассудили, что ты погиб. Той ночью напали дьявольские гончие, от них не уйти. Если только кто-то один не пожертвует собой… Тогда… Тогда они прекращают охоту.

— Я не жертвовал собой.

— Знаю, — произнес Фосс и опустил взор. Он стал похож на побитую собаку. Я впервые видел его таким. — Прости, но с гончими только так. Или один, или все.

Мне вдруг захотелось, чтобы мы — я, церковник и лейтенант — задержались в пути на несколько дней. Чтобы люди кардинала Антуана ушли в Запустение без меня. Ведь я только инструмент для них, коим можно и пожертвовать. Давние подозрения о собственной роли в походе за перстнем вспыхнули с новой силой… Или один, или все… Не все вместе… Хотя без меня они тоже обречены. Но мое предназначение становится предельно ясным.