Капитан Немо - Играя с судьбой (СИ)

— Мадам, вы должны мне помочь, — проговорила, поймав мои ладони. — Я должна встретиться с Да-Деганом до начала дуэли. Мне нужно попасть в представительство. Вы мне поможете.

В замешательстве я смотрела на рэанскую принцессу, понимая, что это легкомысленное привлекательное существо, оказывается, умеет злится.

— Мадам? — ее хватка была немного слабее, чем пожатие Аториса. — Я вам раз помогла, теперь прошу, помогите мне. Генерал, эта гнусь, сговаривался с Анамгимаром. Они хотят подкупить или шантажировать крупье. У Дагги и так немного шансов. Я не хочу, чтобы им удалось лишить его последнего!

Ее напор заставил меня очнуться. Вздрогнув, я посмотрела в ее полыхающее бешенством глаза.

— Ты уверена? И они прямо так при тебе и обсуждали свои планы?

Вспомнилось, как еще вчера Арвид меня убеждал, что дуэль будет честной. По правилам, что ни один из торговцев не осмелится на обман. И я поверила — его убежденности. А выходит — нет никаких правил, нет никаких преград. Ничего непреложного нет.

Задумавшись, я не сразу заметила, как выпустив мои руки, Лия быстро прошла по комнатам, осматривая, нет ли где притаившихся слуг, вернувшись, она прижала палец к губам.

— Мадам, мой жених не подозревает, что я свободно владею почти десятком диалектов Раст-эн-Хейм, включая самые редкие, — Прошептала. Улыбнулась. Выдохнула. — Не знает об этом и Корхида. К тому же у меня счастливая внешность — я выгляжу легкомысленной дурочкой, которую они не принимают всерьез, и при которой не стесняются вести серьезные разговоры.

Опустившись на стул, я не сводила взгляда с своенравной девчонки. Мелкая, рыжая, с правильным, симпатичным личиком, с обычно мягкой улыбкой и поразительно-беспомощным взглядом опушенных густыми ресницами глаз, она и впрямь казалась недалеким созданием, милой фарфоровой куколкой, которой место под стеклянным колпаком или в наглухо закрытой витрине. Однако… она обладала и редким самообладанием. Заметив, что я внимательно смотрю на нее, девушка, взяла себя в руки, взмахнула ресницами и притворилась безмятежной: даже взгляд потерял напряженность.

— Надеюсь, вы никому не расскажете об этом, — произнесла Лия, отводя пряди, упавшие на лицо. — Эти двое заводили настолько интимные разговоры в моем присутствии, что мне придется поплатиться за свое любопытство, узнай они. Не обязательно жизнью, довольно будет уничтожить того, кто мне по-настоящему дорог. Вы, понимаете, мадам… А генерал знает, что я симпатизирую Дону.

Странно было слышать эти слова, глядя в спокойное личико. Совершенно — спокойное. У меня по спине бежали мурашки. И только ее голос — взволнованный, тихий, не лгал.

— Дали небесные, — прошептала я, — кто тебя учил языку торговцев?

Лия пожала плечами, означила улыбку.

— Дагги владел множеством языков, научил и нас. Говорил, знания никогда не бывают лишними.

Почти нетронутая бутыль форэтминского стояла на столе. Соблазняла. Я успешно душил этот соблазн. И ждал. Её ждал. И мне нужна была трезвая голова — чтоб не наделать глупостей.

Игра будет в полночь, а потом — пора в Пространство. Как бы мне ни хотелось задержаться на Рэне, оставаться нельзя. И без того размяк. Размечтался. Влюбился! Нельзя мне долго болтаться на планетах. Расслабляюсь, теряю чутье и тонус. А Пространство не прощает разболтанности. Там не на кого надеяться, кроме себя.

Нет, надо как можно скорее обратно, в Простор. Не время и не место в землю врастать! Сколько раз в последние дни одергивал себя, сколько раз напоминал сам себе — ничего не сложится с ней, не срастется. Все — обман, суета и тлен. Обманываюсь сам, обманываю и ее, хотя не лгу при этом. Сам верю в то, что говорю, забываясь. Закрываю глаза, грежу, что живу в ином мире — в том, где нет проклятой Империи и где можно без страха любить…. А выветрится форэтминское — стыд огнем жжёт. Перед ней, перед собой, перед рыжим.

Рокше — та ещё заноза… Не соврал Азиз, не мальчишка — воистину золото. Наблюдательный, внимательный и умный: для пилота жизненно важные качества, но вне корабля мне это мешает. Рыжий уже знает обо мне слишком много, молниеносно делает выводы и смотрит, буравя глазищами; на подвижном живом лице разом отражается такая гамма эмоций — сочувствие, понимание, насмешка, презрение… а временами еще и забота, что меня от всего этого бросает в холод.

Глаза б мои его не видели. Хочется надеяться, он еще не раскусил, что я продолжаю врать. Теперь — себе. Словно никогда не воспринимал его в качестве расходного материала. Убеждаю себя, что никогда и не было этой подлой мыслишки — как найдем флот, «потерять» ненужного больше свидетеля.