Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Это у нее был такой стиль. Обязательно одного тона пальто или плащ, берет, туфли – и контрастирующие с ними косынка или шарф – на шее.

Я вынужден был открыть глаза. И скосить их в ее сторону.

Рукавишникова сидела, вытянув далеко вперед свои длинные ноги в кожаных светлокоричневых ботах и смотрела перед собой. Ноги – это ее гордость. Девочки из нашего класса нам как-то говорили, что Рукавишникова, кроме лета, ходит только в капроновых чулках. Чтобы ее красивые ноги бросались в глаза. Ну, а летом, естественно, как и все, она ходила вообще без чулок.

Наверное, подумал я, она и сейчас смотрит не перед собой, а на ноги.

Однако я ошибался. Она смотрела на листья под ногами.

Потому что то и дело шевелила носком бота шуршащую высохшую листву. И при этом косилась в мою сторону.

Интерес этот был мне непонятен. Все мы Рукавишникову побаивались и избегали. Она была, не как мы, она была другой.

Появилась Варвара Рукавишникова в нашей школе года два назад. Ее отец, инженер, приехал работать к нам на элеватор в «Заготзерно». Так мы называли поселок за железнодорожной линией – наша Боговещенка вся располагалась с одной стороны железнодорожной линии Барнаул-Кулунда, и вокзал – тоже на нашей стороне. А вот в полукилометре примерно, с другой стороны «железки», как раз напротив вокзала, и находился собственно элеватор, цеха по переработке зерна, и поселок, в котором жили рабочие и инженеры. И называли все это одним словом – «Заготзерно».

И в школу ребята из «Заготзерна» добирались так: доходили до «железки», переходили ее, и у вокзала садились на один из кольцевых автобусов. Эти два автобуса ходили навстречу друг другу по круговому шоссе маршрутом: Автовокзал, железнодорожный вокзал, Стройпоселок, районное автохозяйство, и по улице Гаражной – вновь на автовокзал. Мимо улицы Кучеровых, на которой стоял мой дом, и по которой все, кто приезжал автобусом, шли в нашу школу. По площади мимо памятника Ленину, либо через парк, по центральной аллее, минуя танцплощадку.

Отец Рукавишниковой был то ли главным инженером «Заготзерна», то ли еще каким-то начальником. А ее мать – работала на элеваторе. Тоже каким-то руководителем.

Так вот, мы, выросшие в Боговещенке, одевались немного скоромнее. Серовато, что ли, по сравнению с Варварой. Рукавишникова оставалась и по одежде, и по повадкам городской девочкой.

Она была независимой, резкой и капризной. Ее баловали дома – она была единственной дочерью.

И она была очень красивой. У нее были большие голубые глаза, красивого рисунка черные брови и губы, а волосы – копна пшеничного цвета русых волос, из которых она делала частенько умопомрачительные прически. А иногда – заплетала их в толстую косу, которую перебрасывала через плечо на грудь.

Осенью и весной на своих длинных ногах она носила только боты, а вот зимой – сапожки. Наши девочки в морозы носили валенки, да и мы, мальчишки, от валенок не отказались, не смотря на то, что в то время уже были зимние мужские ботинки из войлока, обшитого по низу кожей.

А вот Рукавишникова ходила только в сапожках. И в капроновых чулках.

Только представьте себе – раннее утро. Потоком вливаются в двери школы ученики… Зима, мороз градусов под тридцать, в дверях каждый задерживается – Иван Иванович лично проверяет внешний вид… Мы топчемся в валенках, и девчонки и мальчишки в одинаковых шапках-ушанках на головах, тогда мода такая была – все поголовно носили ушанки. Из цигейки, кролика.

И вдруг появляется Рукавишникова. В сапожках, светлом зимнем пальто. Ушанка на голове как-то замысловато сдвинута набок, часть лица прикрывают пряди волос, на шее – ярчайший мохеровый шарф, на руках – такие же яркие перчатки, причем портфель отчего-то в ее руке смотрится не как ученический реквизит, а навроде дамской сумочки…

И все невольно расступаются, и она идет прямо к двери, а здесь ее останавливает Иван Иванович и говорит дежурную фразу:

– Внешний вид, Рукавишникова! Шапка!

У девочек тогда считалось шиком носить непришитой переднюю часть шапки-козырек, и он как бы свисал вперед под углом 45 градусов. Увидев такой козырек, Иван Иванович выдергивал очередную жертву моды из строя, вручал иголку с ниткой и заставлял тут же козырек пришить.

У Варвары козырек пушистой шапки вызывающе торчал вперед. Но она, не останавливаясь, брала портфель под мышку, снимала шапку и за нитку изнутри подтягивала козырек на место. Надев ее, она принимала вид добросовестной ученицы и вдернув голову, проходила мимо директора внутрь.