Ирина Шевченко - Дочь Хранителя

Перед выходом еще раз проверил защиту. Вроде бы неплохо. Если не станут специально прощупывать, обнаружить ничего не должны. А если станут?

Отогнав прочь тревожные мысли, Эн-Ферро решительно шагнул за порог.

На побережье опускались сумерки. В крохотных окошках Рыбацкого уже загорались желтые огоньки свечей, и не видно было поселковой детворы, обычно сновавшей по округе до темноты. Наверное, их матери уже прослышали о случившемся на старом кладбище и от греха подальше разобрали ребятню по домам. Странно было проезжать мимо притихшего враз поселка, когда только собаки лениво перегавкивались во дворах, да еще прохладный ветер доносил со стороны моря крики чаек и голоса возившихся на пристани рыбаков.

У самой Школы, чуть в стороне от въезда на мост собралась небольшая группа людей: около десятка мужчин, оставив своих керов обдирать молодую листву с росшего вдоль рва кустарника, о чем-то тихо переговаривались, лишь мельком глянув на подъехавшего к ним парня. Лайс тоже старался не смотреть в их сторону, но одного беглого взгляда хватило, чтобы отметить, что все они почти одинаково одеты и неплохо вооружены. Похоже на маленький отряд, но не гвардии и не городской стражи, чью форму кард хорошо знал. На этих вояках были простые темно-зеленые куртки вроде той, что сам Эн-Ферро носил в лесничестве, с витым черно-белым шнурком у левого плеча. Подобная одежда ни о чем ему не говорила, а думать о чем-нибудь кроме раненой, обессилившей девочки, которая в этот самый момент, возможно, находится на волосок от смерти, не получалось. Потому, мгновенно выбросив из головы неопознанный отряд, Лайс спешился, подхватил под уздцы ящерку и повел любопытно вращающее глазами животное по деревянному мосту — въезжать в обитель волшебства верхом он отчего-то счел невежливым по отношению к хозяевам этого места.

Наверное, он был слишком занят мыслями о Галле и о том, чтобы ненароком не выдать себя, без конца проверяя скрывающие отблески дара щиты. Иначе, чем объяснить, что кер почувствовал приближение чужака раньше него? Ящер отшатнулся в сторону, издав негромкий свистящий звук, и на плечо карда легла чья-то широкая ладонь. Лайс хотел обернуться, но тот, кто стоял сзади, перехватил второй рукой его запястье, выворачивая за спину руку — не сильно и не так уж больно. Пока не двигаешься.

— Спокойно, Эн-Ферро, спокойно. Из этого захвата не так просто вырваться…

После ухода учеников Старший наставник с эльфом больше не заговаривал, и очень скоро Иоллар напрочь позабыл о нем, погрузившись в собственные мысли. Возникающие в голове картины сменялись одна за другой. То представлял, как откроется дверь, и выйдет сейчас она, живая и невредимая, может лишь ослабевшая немного, но это в мечтах ничуть не мешало, а даже наоборот — был бы повод поднять ее на руки, прижать к груди и нести так хоть до самого дома. А то вдруг мерещилось и вовсе ужасное… Но такие мысли гнал сразу.

И за всеми этими страхами и грезами не сразу обратил внимание на то, что и ожог уже не так саднит, и перевязанная с целебными мазями нога не так уже ноет. Тут-то и вспомнил о присевшем неподалеку волшебнике и понял, что означает столь внезапное улучшение самочувствия. У него такое уже случалось в годы путешествий с Эн-Ферро: бывало, отмахнется с вечера на вопрос карда, царапина, мол, не трать силы, а поутру все равно обнаружит на месте кровоточившего пореза затянувшийся и даже побелевший уже шрам.

— Спасибо, — произнес тихо, повернувшись к магу, — но не стоит. Если можете, помогите лучше ей.

— Если бы мог, сидэ, — вздохнул наставник, — если бы мог.

Из палаты выглянула молоденькая целительница, на немой вопрос двух пар встревоженных глаз лишь головой покачала. Ничего. Никаких изменений.

— Все будет хорошо, — проговорил уверенно Марко. — Она сильная.

Эльф согласно кивнул — сильная. Лайс тоже так говорит, а им, магам, виднее. Ведь, глядя на нее, они видят одаренную волшебницу, а не ту хрупкую девушку, которую видел он, светловолосую и светлоглазую, совсем не похожую на черноглазую, черноголовую птицу, но которой почему-то безумно шло ее имя, и то шутливое — "галчонок", которым звал ее кард, и то нежное — "дьёри", как привык называть ее сам Иоллар за последние дни.

— Все будет хорошо, Дьёри, — шепотом повторил он слова волшебника, словно она могла их услышать. — Все будет хорошо.

— Из этого захвата не вырвешься, — с наслаждением растягивая слова, повторил человек, и Эн-Ферро невольно улыбнулся такому бахвальству.