Владимир Поселягин - Крыс-1.

Кого благодарить в этом случае, объяснять не надо. Да и из нарядов не вылезал, стал профессионалом в чистке картошки. Да не важно. Так вот, со мной всё понятно, заперли в этой части и учили, вот в остальном всё так же шло, как и в моём мире. Немцы были отброшены от окраин Москвы, и началось наступление благодаря сибирским дивизиям. Кстати, в одной из них я и проходил практику, был фактически на острие атаки. Спасибо капитану. Остальные курсанты проходили её куда как более спокойно. Однако и опыта я набрал на десятерых, ни у кого столько практики за этот месяц не было как у меня. Мне вон зимний тулуп прострелили, и один раз дошло до рукопашной, окружённые немцы крупной группой вышли в расположение штаба стрелкового полка, где и я был, вот и пришлось помахать руками, ножом поработать и пострелять. Мне потом шикарная характеристика на место учёбы пришла от сибиряков, капитан аж почернел лицом от злости и сразу мне два наряда влепил за нечищеные валенки. Немцев отогнали тогда, где на двести, а где и на все триста километров, но сейчас линия фронта стабилизировалась и выровнялась. За зиму удалось накопить резервов, вооружить их и, похоже, Красная Армия готовилась к ответному удару, собираясь прогнать нацистскую сволочь от наших границ.

Тьфу. Снова эти фразы прицепились. Как политрук проведёт свои занятия, потом неделю не могу от таких словечек избавиться, как будто зомбировали нас на политзанятиях. Я-то к Советскому Союзу с некоторой иронией отношусь, меня её патриотом назвать было сложно, а вот местные натуральные фанатики, за плохое слово в адрес своей станы или руководителей и прибить могут. Если не прибить, то сдадут моментом, вот и пришлось мимикрировать под них. Правда, политрук всё же мне кажется, меня раскрыл, понял, что мне его политзанятия безразличны. Они, кстати, с капитаном дружки не разлей вода. М-да.

Вот так вот я лежал и вспоминал все перипетии своей жизни в этом мире. В принципе то, что я жив и не сгинул где-нибудь под Киевом это хорошо, я бы даже сказал отлично, хотя парней жалко и об их дальнейшей судьбе я до сих пор ничего не знаю. Эх, жаль я не мог предупредить никого, не хотел себя раскрывать, знал что будет после. Тут или моя судьба, или судьба парней, выбирал долго, но всё же сделал этот трудный, но всё же правильный выбор. Да, как это неприятно говорить, но своя шкура ближе к телу. Да и в парнях я был уверен, если что вывернутся.

А так, честно говоря, если бы была возможность, я бы постарался избавиться от этой чести, учиться в спецшколе. А ведь я мог и отказаться. Мне только через пару месяцев плотной учёбы пришло в голову, что я мог просто смыться и затеряться в узких улочках Москвы, найти работу, устроиться куда-нибудь шофёрам и спокойно жить, умножая свой капитал. Всё же я дитя боле современного мира и тут мне не особо нравилось, родной мир он как-то привычнее. Отвоевал бы где-нибудь в должности шофёра, вернулся к порталу и наконец, перешёл бы в свой мир, узнал бы, что там с моим имуществом, а то тревожился о нём. Эх, задним умом мы все крепки. Если бы сейчас был выбор, я бы свалил тогда, перед началом учёбы и присяги быстрее собственного визга, а теперь поздно, придётся до конца идти.

Вот так размышляя, я как-то умудрился пролежать до подъёма. Уже начал подрёмывать, засыпая, как дежурный поднял роту и погнал нас на пробежку, пять километров по раскисшей весенней земле, а потом умываться. Хорошо ещё утром немного подморозило, и не пришлось снова бежать в грязи, так лишь в лужах или где проломили тонкий промёрзший слой грязи, она брызгала в сторону, а так ещё ничего. Дальше всё привычно, чистка формы и обуви после пробежки, столовая, завтрак, и строем в один из учебных корпусов.

Всё было привычно до обеда. Вот после него, когда роту выводили на плац, поступил приказ построить все подразделения. Выступал начальник спецшкол, майор госбезопасности. Он долго говорил, об обстановке на фронтах, про оккупацию родного ему Крыма, и остальное. Про блокадный Ленинград тоже не забыл завернуть. Когда он закончил то перешёл к тому для чего нас здесь всех собрал, всё это под мой мысленный мат. Мы все в лёгкой форме были, без шинелей, всё же из корпуса в корпус бегали и стоять под холодным весенним ветерком, было не очень приятно, медленно курсанты синели. Те, кто во второй или третьей шеренги стоял, как я, изредка переставляли ноги, ноги в сапогах тоже мёрзли.

Так вот, майор сообщил, что было сформировано несколько резервный армий, даже резервный фронт, и была острая нехватка специалистов, что выпускала эта спецшкола. Особенно не хватало простых сотрудников особых отделов. Поэтому командование решило, что раз пока подготовленных не было, выпустить из тех рот, что ещё не закончили обучение, отобрав отличников. Я отличником никогда не был, просто не стремился, хотя учился упорно, осваивая материал, поэтому вздохнул свободнее. Как оказалось зря, недруг обо мне помнил и сделал всё, чтобы я был включён в уже отобранную группу. Курсанты, которых вызывали, выходили из строя, после чего им вручались знаки различия, и документы выпускника нашей спецшколы. Всё как обычно, это не первый выпуск, который я видел. После обучения, всём присваивались звания сержантов госбезопасности, что соответствовало пехотному лейтенанту, и выдавались соответствующие знаки различия, петлицы с кубарями, а так как курсанты наших трёх рот ещё не доучились, им выдавали петлицы с одним кубарём в каждой. То есть им присваивали соответственно звание младший сержант, или младшего лейтенанта. В принципе логично.