Владимир Поселягин - Крыс-1.

Выбравшись наружу, я подошёл к ведру, что стояло там, где я его оставил и посмотрел на рваные дыры с двух сторон, через которые вода частично вытекла. Похоже, осколок от бомбы лишил меня этой удобной и нужной ёмкости. Ладно, у меня в машине ещё одна есть. Пнув пробитое ведро и закинув винтовку на плечо, я заторопился к посту, тут до него метров сто всего, отсюда хорошо было видно людей, что суетились на дороге, и парней с которыми я работал. Выжили значит, это хорошо.

Подойдя к большой воронке, в которой на дне виднелись перекрученные куски металла, я только молча показал на неё рукой подошедшему Егорову, от возмущения и злости у меня только хрип из горла вырывался.

- Да-а, хорошая машина была. Прямое попадание в капонир, - вздохнув, согласился тот. – Опять без машины остались.

- Ур-р-роды, - наконец смог прохрипеть я. – Да я блин лётчиков немецких теперь принципиально в плен брать не буду, даже если сдаться захотят. Мою машину угробили твари.

Печалился я, честно говоря, не столько о машине, хотя и её жаль, но и о том инструменте, что успел собрать с разбитых машины, и других запасах. Опять всё, что было на мне, все со мной и осталось. Всё погибло, даже сидор с самими нужными вещами, лишь документы были при мне, винтовка, пистолет под пиджаком, да нож и ложка за голенищами сапог, всё, больше ничего.

- Знаешь, может это и к лучшему, – покосившись на меня, сказал лейтенант. – Я представление на учёбу на тебя пробил, в спецшколу НКВД, достоин, знаю. Но знаю, что и машину ты бы не бросил, отказался бы от учёбы, а тут сама судьба вмешалась. Поедешь?

- Поеду, куда деваться? – вздохнув, сказал я.

- Ну ты у нас парень с норовом, всегда своё мнение имеешь, мог и отказаться. Поэтому и спрашиваю. Коростылёв, начальник особого отдела армии, добро дал, так что можешь собираться. Характеристика на тебя уже написана.

- Нечего тут собираться, - разведя полы пиджака, ответил я.

- Да, много что погибло, - согласился лейтенант. – Хорошо наши вещи в землянке хранятся, и она не пострадала. Поможем, чем сможем.

Ещё немного постояв у края воронки и погоревав над машиной и потерями, я вздохнул и направился к посту. Пока было время, я побегал среди уничтоженной колонны, и как выяснилось не зря, нашёл ничейный целый вещмешок, чем-то набитый, внутри обнаружились стиранное бельё, из хорошего материала, явно командирское. Портянки, бритвенные принадлежности, это пригодится, а то я уже бриться начал, соскабливая пушок. Ножницы были, нитки с иголкой, в узелке горсть патронов к «ТТ», и одинокая банка с тушёнкой.

Отправлять сразу меня не стали, я ещё на день задержался на посту, оставил тут винтовку, и с бойцом-пограничником на попутной машине стал сопровождать задержанных на пункт сдачи. Тут километров тридцать, я эту дорогу хорошо знаю, сам этих задержанных возил. Парни с поста тепло меня проводили, продовольствия дали, отчего вещмешок был переполнен, советов надавали, ну и обнял каждый перед расставанием, не чужими людьми всё же за это время стали.

Покачиваясь у заднего борта, я держал одной рукой сидор, что лежал в коленях, а другой держался за борт и внимательно следил за небом. Мы так договорились со старшим машины, на которой ехали. Это были военные корреспонденты одной из газет, они отвозили в политотдел одного из стрелковых корпусов пачки газет, заодно набрали материала для следующих выпусков и сейчас возвращались обратно. Так вот, младший политрук, что сидел в кабине согласился нас подбросить, тем более они как раз и ехали в тот городок, куда нам было нужно, ну а мы обеспечивали безопасность, конвоир, наблюдал за пятью задержанными, что сидели у кабины, я за воздухом, вот так вот и ехали.

Конечно, предложение лейтенанта стало для меня неожиданным, я как-то об этом не думал, школа, обучение, но теперь становилось понятно, почему меня, когда я бывал на посту, а не в разъездах, привлекали к разным делам. И к проверкам документов, и наблюдению, и даже один раз в задержании участвовал, ударил одного шустрого парня между ног, тот потом только кататься мог по земле, не то что оказывать сопротивление. Подозрительным оказался, тем более при нём пистолет нашли. Ну не важно, меня потихоньку начали обучать работе на посту в разных направлениях, я думал, готовят смену, стану по возрасту военнообязанным заберут к себе. А тут вон оно что, подготавливали, значит.

В принципе как раз насчёт того чтобы пройти обучение я был не против. Оказаться в окружении вместе с киевской группировкой мне не хотелось, я уже начал подумывать, что делать, а тут такое предложение. Можно сказать в тему. Так что особо планов моих выжить в этой войне это предложение не нарушало и, подумав, я дал согласие. Кстати, Егоров был прав, если бы моя «полуторка» не погибла со всем имуществом под бомбами, я бы даже не сомневался, отказался бы, а тут всё к одному. Конечно, и с парнями расставаться было неохота, тем более я со всеми сдружился, но и шанс такой упускать нельзя. Общались мы по панибратски, всё же я не военнослужащий, так, привлечённый работник, шоферюга, но реально парни стали мне как родные.