Андрей Васильев - Снисхождение. Том первый [СИ]

— Чего это один? — возмутилась фея — Ничего и не один, я-то с ним.

— Тем более — Кэйл с сомнением глянул на Трень-Брень — Ваше присутствие только увеличивает список опасностей, которым досточтимый Хейген может подвергнуться.

— Надо бы на тебя обиду затаить — задумчиво произнесла фея — Но не буду. Может ты где-то и прав. Я — девочка-беда.

— Р-редкостная самокритичность — отметил брат Юр — В наше в-время подобное почти не вст-тречается.

— Это не критика — возразила ему фея — Это я себя так рекламирую. Не всем же тихони домашние нужны, правда?

— Я ин-ногда задаюсь вопросом — как-то очень по-свойски обратился ко мне брат Юр — П-почему мы с ними, молодыми, в-вроде как и говорим на одном языке, а понять д-друг друга не мож-жем? В нас т-тут дело или в них? Или п-просто мир изменился до т-такой степени, что с-слова поменяли см-мысл, а нас об эт-том никто не п-предупредил?

— Мир тот же, слова те же — успокоил я его — Просто и мир, и слова, и поступки они меряют по другой шкале ценностей, отличающейся от нашей. Мораль в обществе меняется, понимаешь? Вот за ней — не угнаться, она у нас как сформировалась, так мы с ней и живем. Можно угнаться за модой, можно принять перемены социального строя, даже признать то, что мужики могут ходить, прости господи, к косметологу, и педикюр себе делать. А вот моральные ценности — не изменишь, какие они у тебя есть, с такими и дальше жить. Вот и вся проблема отцов и детей.

— Ты такой умный! — фея, оказывается меня внимательно слушала, мне даже приятно стало — Такой умный! Убивать пора!

Я закашлялся, брать Юр засмеялся, Кэйл положил руку на рукоять меча.

— Не дергайся ты — подмигнула ему фея — Шутка!

— В-вот, мой дорогой м-моралист, и н-незамысловатая р-реакция на твои л-логические выкладки — продолжил негромко смеяться брат Юр — От-трицание отрицания. П-прелесть.

— Я такая — фея вспорхнула в воздух — Может — пойдем уже?

— И то — согласился с ней казначей, а после тихонько спросил у меня — А ч-что такое п-педикюр?

Лео фон Ахенвальда мы нашли в трапезной, где он распекал мордатого повара в белом колпаке и таком же халате.

— Бардак — носилось под сводами помещения эхо от его голоса — Рыцари — не куры, они на пшенке долго не протянут.

— Поставщики подвели — оправдывался повар, тряся щеками, что делало его похожим на шарпея — Подвоза мяса нет. Мне где его брать?

— Не знаю — великий магистр развел руками — Не знаю. Но я этого и не должен знать, для подобного есть ты. Обеспечь. Хоть на охоту ходи. Тебе средства из казны выделяются? Выделяются.

— Истинно т-так — подтвердил брат Юр — Если надо — м-могу показать р-расходные книги.

Повар увидел моего спутника и побелел так, что было непонятно — где кончается голова и начинается колпак.

— Здрасьте, деда Лео — фея спикировала сверху прямо к великому магистру и сочно чмокнула его в щеку.

— Кхм — фон Ахенвальд, как мне показалось, изрядно смутился от подобного проявления чувств, чем доставил фее дополнительную радость — Сердечно рад вас видеть в нашем замке, юная леди. Давненько вы к нам не заглядывали.

— Дела — снова вспорхнула в воздух фея — То одно, то другое. Сначала королю помогала трон завоевывать, потом побиралась, вот и не заходила. То некогда, то не на что.

— Побиралась? — изумился рыцарь, укоризненно посмотрев на меня.

Что он. Даже брат Юр явно изумился услышанному.

— Эээээ — я почувствовал неловкость, чего несомненно и добивалась маленькая шкодница, которую я потом… Пока не знаю, что я с ней сделаю, но придумаю что-нибудь эдакое — Она у нас дауншифтер.

— Кто она у вас? — окончательно потерял связь с реальностью фон Ахенвальд.

— Она хочет все в этой жизни попробовать — немного извратил я суть произнесенного слова — Мол — не все же с золота есть, надо познать то, как другие живут. Так сказать — с вершин на дно, чтобы не возгордиться слишком.

— Это достойное решение — проникся великий магистр — Немногие из детей моих знакомых на такое отважатся.

— А моя — запросто — с ноткой ехидства подтвердил я — Мало того — подумывает предать себе аскезе, чтобы до конца познать истину. Уединиться от общества года на два — на три хочет, в какой-нибудь дальней обители. Кстати — у вас нет таких на примете? Может, здесь какая уединенная башня есть, из неиспользуемых? Я бы ее снял на пару лет.

— У нас нельзя — мы мужской орден — призадумался фон Ахенвальд — Невозможно у нас девицам проживать, по ряду причин. Но я могу написать Клаудии Шрауфенбах, мы с ней давние друзья. Она настоятельница обители «Неумолчных плакальщиц», старейшей в Файролле, она еще при Ушедших богах функционировала. Туда абы кто не попадает, надо иметь веские причины для того, чтобы стать одной из сестер-плакальщиц, но для вашей дочери могут сделать исключение.