Андрей Васильев - Снисхождение. Том первый [СИ]

— Буду — пообещал я ему с чистым сердцем.

— Мало мне это сказать, надо выполнять то, что вам предписано — Ватутин говорил монотонно, от этого меня даже на ходу потянуло в сон — Сколько раз вам было сказано, что обо всем необычном, нестандартном и неожиданном надо докладывать сразу же?

— Много раз — заинтересовался я. А куда это он гнет?

— Так чего же вы не рассказали Илье Павловичу и мне о том визитере, что сегодня посетил ваш офис? — надо же, в голосе Стаса появилась то ли ирония, то ли даже сарказм.

— Вы про то чудило, которое сегодня притащилось спасать наше издание? — уточнил я — Да чего о нем рассказывать-то? Ну, забрел клоун, мало что ли таких по издательствам шляется? И все через одного — или великие знатоки литературы, коим нет равных или непризнанные гении.

Что-то мне сдается — не просто так к нам этот Максимилиан на огонек заглянул.

— А если бы это был коллега Ромео? — предсказуемо спросил у меня Ватутин — Если он пришел на первичный осмотр предполагаемого места убийства? Прикидывает, где вас лучше отработать — в редакции, на выходе из нее, у «Радеона». А вся эта попугайность — прикрытие, не более. Это азы — все видят упаковку, но никто не вспомнит, что в ней было. Ни лица, ни роста, ни примет. Только то, что шарф зеленый, и то, что на нем были сапоги с каблуками.

— Подставной — обвинительно произнес я — Не доверяете!

— Не доверяю — подтвердил Ватутин — Вы сами создаете себе проблемы, а после вините во всем нас. Выполняй же вы то, что вам предписано — и хлопот у всех было бы меньше.

— И в больницу я тоже из-за этого угодил? — не удержался я.

— Нет, больница — это не прогнозируется — и не подумал обидеться Ватутин — Да, сразу — этот Серебряный был не подставной. Точнее — не совсем подставной. Он и в самом деле такой — и по ориентации, и по не слишком высокой крепости ума. Вы очень точно заметили — по факту это «городской сумасшедший». Типаж оказался подходящий, мы его только немного подтолкнули в вашем направлении, вот и все. Сказали, что ваш журнал станет его рупором в мир, что только он сможет спасти его, что люди в цифровом пространстве ждут мессию, которым он является… Все, как всегда. А потом я стал ждать — догадаетесь вы вызвать работников службы безопасности или нет.

— Не вызвал — признал я.

— Хуже того — вы об этом происшествии даже не упомянули — обличительно добил меня Ватутин — Вы про него просто забыли. А ведь все чаще всего решают детали и мелочи. Из них составляется общая картина.

Ну да, он зануда. Но зануда, которая знает, что делать. Парадоксально — но мне стало как-то спокойнее.

— Ничего — Ватутин вошел в кабину лифта, я следом за ним — Мы еще побеседуем и с вами, и с Викторией Евгеньевной о том, как правильно себя вести в тех или иных ситуациях. Если уж мне вас поручили — будем добиваться порядка во всех вопросах.

Он повернул лифт и нажал на кнопку с номером моего этажа.

Надо заметить, что по дороге наверх случилось забавное происшествие, заставившее меня призадуматься.

Доехав до первого этажа, кабина остановилась, и с легким «пшшш» открыла двери, за которыми обнаружились две дамы средних лет, в дорогих деловых костюмах и изящных очочках, которые нынче в тренде.

Увидев Ватутина, который изобразил что-то вроде улыбки и поняв, что мы не приехали сверху вниз, а, напротив — едем наверх они как-то смутились и дружно замахали руками, приговаривая:

— Езжайте-езжайте, мы на следующем!

А еще я услышал парный облегченный вздох, когда двери закрылись.

Вот интересно — это они Стаса так испугались, или самого факта того, откуда мы на первый этаж поднялись?

Он довел меня до моего номера, и у двери сообщил:

— Итак — никакой самодеятельности, беспечности и самоуверенности. Договорились?

В принципе я это уже столько раз слышал за последние полгода, что, применив мое недавнее сравнение, можно было бы не мотороллер купить, а даже мотоцикл, но послушно кивнул и подтвердил:

— Яволь.

— В субботу у вас каток — невозмутимо продолжил Ватутин — Ведите себя естественно, ничего не бойтесь, отдыхайте, катайтесь, пейте глинтвейн.

— Глинтвейн не хочу — потер я пальто в районе бока, ощутив, что все-таки я здорово вспотел. То ли от эмоций, то ли еще почему — Ну его совсем.

— Пейте кофе — разрешил Ватутин — С булочкой. Но если я появлюсь и скажу, что вам пора уходить — чтобы не было никаких: «Ну можно еще немножко покататься?». Собираетесь и покидаете каток. Это ясно?