Денис Карнаков - Внешний враг. Книга первая. Дальневосточный экспресс (версия 2.1)

– Вилен! Куда собрался?

Мужчины оборачиваются. Василий объясняет:

– Ему необходимо спасти сестру и всех нас по пути.

Вилен приблизился к девушке.

– Диночка, прости. Я должен что-то сделать. Если нам суждено умереть в результате крушения поезда, нужно хотя бы попытаться этого избежать, или хотя бы взглянуть последний раз на родного человека и попрощаться. Может, когда окажусь там, появится возможность спасти и тебя тоже.

Единственное слово с грустью произносят девичьи уста:

– Возвращайся.

– Постараюсь.

Нет смысла скрывать чувства. Сомнительное будущее возможно не предоставит шанс сказать недосказанное. Щеки краснеют от волнения. Дина, представив близость, предвкушает дальнейшее событие. Он и она сомкнулись губами – самое чистое и естественное проявление любви. Невероятная страсть гонит кровь по жилам, сердца входят в резонанс. Дела, нетерпящих отлагательств отрывают от столь приятного занятия. Вилен резко увеличивает дистанцию. Дина без лишних слов уходит к себе в купе, опустив голову.

Неформал приступает к спуску под состав. Холод стали по краям люка проникает в ладони, напрягаются мышцы рук от переноса туловища. В бездну спускаются ноги, затрепались штанины. Ботинком нащупывается опора под вагоном. Удается оседлать ветер, выпрямить тело, ногами оплести нечто вроде турника. Шумит в ушах от ветра и от шлифования колесами рельсов. Специалист видит, как неформал цепко держится за край люка. Вскоре руки тонут в темноте технологического отверстия.

Вилен контролирует сокращения каждой мышцы, когда продвигается ногами вперед. Спиной чувствует близость земли. Шпалы и выступающие подвагонные части могут стать мясорубкой в случае падения. Настигнут край вагона, «турник» привел в тупик, пора найти другую дорогу. Ноги отправляются в невесомость. Вздутые штанины позволяют плыть по реке потока, не давая коснутся железобетонного дна. Руки перебирают «турник», затем хватают выступ рамы. Тело засасывает под соседний вагон. Назад дороги нет, не хватит сил дотянуться до точки возврата. Носок ботинка стукнул по направляющему стержню. Наступает рисковый момент. Разжимаются пальцы. Только ботинки касаются экспресса, скользят по «турнику» пока более сознательная часть туловища летит над землей. Капюшон касается щебня, голова проносится в сантиметрах от шпал. Перед глазами промелькнула автосцепка. Но она вряд ли запомнится, так как вместо нее проносятся картинки из жизни. В ладони ударяет край рамы вагона, сработал хватательный рефлекс, подтягивается тело – не состоялась встреча с мрачным персонажем с косой.

Трудная часть позади. Хромированный замок люка блеснул в районе пояса. Вытерев еще немного грязи с направляющего «турника» ручка оказывается под рукой. Предельно простое действие, как сказал Василий, и туалет открыт с нетипичной стороны. Крышка оказалась неестественно тяжелой. Не хватает сил хотя бы приподнять ее до появления щели. Приходится сгруппироваться, чтобы все мышцы бросить на штурм люка. Тело, словно пружина вдавливает створку внутрь. Удается затолкать голову, руки, половину туловища. В туалете встречают мертвые глаза, смотрящие в упор. Вилен отводит взгляд, но и там пялится чье-то лицо. Голова наполняется мыслями о том, что помещение вовсе не туалет, а чистилище. Если это так, значит, все-таки сорвался. Аккумулируются силы, уже психологического характера. Вилен вползает в туалет.

– О боже! О боже! Господи помилуй!

Люк закрыт. В помещении устанавливается запах разлагающихся трупов – жертв захвата. От увиденного кошмара зашевелился желудок. Отвращение, жалость, боль собираются в комок, провоцируя рвоту. Ботинок ступает на спину мертвой девушки. Что-то хрустнуло, наверное, позвонок. Возникает еще больше желание склониться над умывальником.

– Господи, да что же это!

Пытаясь не ощущать запах, Вилен осторожно приоткрывает дверь. Через узкий просвет, постоянно смещая голову для изменения угла обзора, ведет обследование вражеской территории. Живых нет. Медленно расширяется выход. Скрип шарнира полоснул по нервам. Сморщилось лицо, как от лимона на языке. Вроде никто не слышал. Смелее из тамбура. Датчик движения под потолком фиксирует наличие посетителя сорок восьмого вагона, створки торжественно расступились с шипением втягивающего механизма. Любезность поезда абсолютно неуместна. Сквозь зубы:

– Чертова дверь!

Коридор, черными окнами слева и рядами купейных дверей справа, уныло растянул пустоту. Шевельнулась дверь на противоположной стороне вагона, появляются силуэты. По одежде вбегающих людей можно сказать, что они не вооруженные бандиты. Пассажиры бегут, словно от пожара, топают, что, несмотря на толстую подошву ботинок, ощущается вибрация. Гудят голоса: «спасайтесь, кто может». Родители с детьми предусмотрительно отстают от неуправляемого «стада». Наполняется этаж. Живая волна ударяется в запертую дверь, четко обозначившая границу захваченной зоны. Неформал вглядывается в лица, двигаясь против «течения». Увеличивается плотность толпы. Вилен доносит ей истину: