Алена Медведева - Иномирец. Дилогия

В тот вечер Дина расспрашивала девушек об обычаях и привычках их народа. Они долго обсуждали как у доргов принято ухаживать, выбирать спутника жизни.

– Дина, а как ты можешь быть вместе с Проклятым Изгнанником? Тебе не страшно? – задала внезапно одна из них роковой для меня вопрос. Дина тогда лишь улыбнулась и сказала, что все совсем не так, как кажется со стороны.

Но позже, когда мы были одни, она вернулась к этой теме.

– Нургх, помнишь главаря шайки, похитившей меня. Он же тогда сразу узнал тебя?

– Шаенги редко бывают на территориях доргов. А я долго жил там и создал себе определенную … славу. К тому же у меня есть отличительная черта, – внутренне поникнув, я приготовился к самому худшему.

– И что это за черта?

– Мои глаза. Они абсолютно белые.

– А так не у всех шаенгов? Я думала это ваша расовая особенность, – прошептала Дина, приникнув головой к моей груди. Я отчаянно прижал ее, вдыхая аромат ее волос, стремясь сохранить эти ощущения навсегда. Возможно, вскоре у меня не будет ничего кроме этих воспоминаний.

– Нет. Такие глаза могут быть только у … изгнанного родом, – прервал я паузу, решив признаться. – Радужка каждого из нас имеет отличительный цвет согласно родовой принадлежности. Моя была бледно-голубой … до изгнания. Очевидно, решив меня успокоить и разрядить напряжение, Дина с иронией сказала:

– Надо было всем изгнанникам собраться и объединиться в свой род – белоглазых!

Я замер, не зная как объяснить, страшную истину.

– Дина, – наконец еле слышно прошептал я, – объединяться некому. За время существования нашей расы единственный раз род проклял и изгнал своего сына.

Дина потрясенно замерла, даже не дыша, она вглядывалась в мои глаза.

Положив руки мне на грудь, над самым сердцем, она сосредоточенно спросила:

– Но… за что?

Стыдясь смотреть ей в глаза, я медленно отступил, повернулся и подошел к двери. Уже взявшись за ручку, резко опустил голову на грудь, взметнулись волосы, отгораживая меня от ее вопрошающего взгляда.

– За убийство членов рода. Я убил … родителей.

Ну, вот и все. Все сказано. И я, резко дернув дверь на себя, вышел из каюты.

Нургх стремительно покинул каюту, казалось даже – сбежал. Меня же парализовало. Я забыла, как двигаться, как дышать, как думать. Просто не верилось в то, что услышала. Накатило какое-то опустошение. О том, что это значит, я даже знать не хотела. Перед глазами встала сцена из столовой постоялого двора – взмах и рядом падает разрубленное пополам тело. Да, я понимала, что он может убить. Легко. В любой момент. Но…

В душе жила уверенность, что не просто из жестокости, а лишь тогда, когда уверен в необходимости этого. Или я ошибаюсь в нем? Что, по сути, я о нем знаю? Вот только сегодня он приоткрыл полог своей души и сразу же поставил под сомнение все мои представления о нем. Никогда не считала, что любовь должна быть слепа. Смогу ли я быть рядом с мужчиной, способным уничтожить близких. Но были ли они близки? Что вообще я знаю о его семье? И как произошла эта трагедия? Прежде чем что-то для себя решить, надо разобраться в этом. Стоит ли сегодня еще говорить с ним? Да! Надо разобраться с этим нарывом. Мы не сможем жить с подобным, перестанем доверять друг другу. И я решительно отправилась на палубу. Нургх стоял на корме, сжимая борт корабля и глядя куда-то в бесконечность. Вся его фигура выражала напряжение. Казалось, даже окружающий воздух резко потяжелел и давил мне на плечи. Ноги мои, словно скованные цепью, еле переставлялись. Я шла к нему и не знала, как начать этот разговор. Мне страшно было услышать его ответы. Встав рядом, молча посмотрела на его сильные руки. Он так сильно сжимал борт, что пальцы, казалось, свело судорогой.

– Я имею право знать, как это случилось, – наконец выдавила я из себя, – вы … поссорились?

Нургх медленно повернул ко мне голову и пристально вгляделся в глаза.

Не знаю, что он хотел там увидеть, но вдруг печально усмехнулся и негромко сказал:

– Мы, наверное, никогда не ссорились. У шаенгов особое отношение к детям… и к семьям вообще. Это слишком ценно для нас. Это самое ценное, что есть у нашего народа.

Нургх замолчал, видимо, пытаясь совладать с эмоциями. Внезапно судорожно вздохнув, он прошептал:

– Никто не спрашивал меня о том, что случилось. Если честно, я даже не знаю, как ответить. Я сам не понимаю этого… День накануне ничем особенным не запомнился. Мы семьей провели его вместе. Я, родители и мой брат. Да, наши родители были счастливы, и их связь была одарена двумя сыновьями. Кажется, мы были последней крупной семьей в нашем роду. Хотя, я не знаю, возможно, за время моего изгнания появились другие. Моя семья… мы были очень близки. Отец был величайшим воином и магом, он сам много учил и тренировал нас с братом. Он был главой рода и готовил меня как свою будущую смену, – голос Нургха сорвался и он надолго замолчал.