Олег Якубов - Михайлов или Михась?

— Так что же тебя удивляет? Ты же сам говоришь, что допросы Зекшен проводит накануне заседания Обвинительной палаты, вот и теперь он сделал то же самое.

— Не совсем. Раньше это были достаточно формальные, но все же допросы, на которых он хоть о чем-то спрашивал по делу. А сегодня, как я тебе уже сказал, он, видимо, просто вызвал Сергея, чтобы зафиксировать факт процедуры допроса.

— Значит, ты полагаешь, что Обвинительная палата отклонит ваше ходатайство об освобождении?

— Как ты любишь задавать неудобные вопросы, — недовольно поморщился Ральф. — Пойми наконец, даже в более простой ситуации я не мог бы тебе ответить однозначно или дать стопроцентную гарантию. Ведь решают судьи. Наша позиция ослаблена тем, что мы не знаем, что находится в досье у Зекшена. Да, мы скрупулезно собираем все документы, а они свидетельствуют о полной невиновности Сергея. Я надеюсь, что, рассмотрев эти документы, судьи поймут, что нет никакой мотивации держать Михайлова в тюрьме. Конечно, я не рассчитываю, что они освободят его полностью прямо сейчас, но вполне могут выпустить на свободу под подписку о невыезде или под денежный залог.

В тот послеобеденный час, когда мы беседовали в офисе Ральфа Изенеггера, ни он, ни его коллеги-адвокаты не знали, какой казуистический ход придумал Зекшен при поддержке Кроше. Только поздним вечером в адвокатскую контору, где работал Ральф, поступило сообщение из следственных органов, что Зекшен своей единоличной властью изъял из досье Михайлова все документы, опровергающие обвинение. Аргументация этого была столь же беззаконна, как, собственно, и само решение. Все представленные защитой документы, по мнению Зекшена, — фальшивка. Да, имеются печати и подписи ответственных работников, несущих за эти подписи и печати юридическую ответственность, но следователь неумолим: он допускает (только допускает!) мысль о том, что бланки, печати, подписи могут не быть подлинными. В таком случае Михайлов подкупил людей, предоставивших в распоряжение следствия аффидевиты. Каким образом мог это сделать человек, находящийся в тюрьме и даже на прогулки выводимый в одиночестве, следователь не комментирует. Он этого процесса не ис-следовал. Он в нем просто убежден. И призывает разделить свои убеждения и прокуратуру, и суд.

Но об этом решении вечером знали только адвокаты. Манье появился во Дворце правосудия минут за десять до начала заседания Обвинительной палаты. Был он хмур, против обыкновения, неразговорчив, облачившись в мантию, которую достал из портфеля, прошел к своему месту в зале суда и тут же зашуршал извлеченными из того же портфеля бумагами. Слово ему предоставили первому, и он сразу обрушился на судей и прокурора:

— Я допускаю мысль, что швейцарская юстиция осторожна, что она напугана некой угрозой со стороны Восточной Европы и пытается от этой угрозы защититься. Я даже могу понять, что, защищаясь от этой угрозы, швейцарская юстиция как метод защиты выбрала излишнюю строгость, — говорил Манье. — Но нет такой цели и нет такой ситуации, которые позволили бы нарушать закон. Откуда сложилось мнение, что Сергей Михайлов представляет собой какую-то опасность для Швейцарии? Это мнение сложилось только на основании выводов следователя Зекшена. Следователя, который вышел за рамки своей роли и вместо того, чтобы представить суду доказательства, обвиняет Михайлова, то есть берет на себя полномочия не следователя, но суда. Исчерпав свои аргументы, Михайлов отказался отвечать на вопросы Зекшена. И тогда следователь мотивирует свою просьбу перед судом о продлении заключения тем, что обвиняемый должен говорить. Но ни в одной демократической стране не отменено право на молчание.

Сергей Михайлов обратился в европейский суд в Страсбург, — продолжал свою речь бельгийский адвокат. — Это обращение не является протестом против ваших мер. Это нормальная реакция человека, в отношении которого нарушается закон. Вы хотели привлечь к делу Михайлова внимание всего мира. Полагаю, что теперь, после обращения в Страсбург, на это дело сможет взглянуть весь мир.

Адвокат Алек Реймон был более лаконичен, но в его словах чувствовалась едва сдерживаемая ярость:

— Вы рассчитывали, что дело Сергея Михайлова спровоцирует чуть ли не революцию во всем мире и со всего света к вам посыплются просьбы о взаимопомощи и требования о выдаче господина Михайлова. Вы этого ждали. Но этого не произошло. И тогда вы решили взять на себя функцию всемирных обвинителей и наказать человека, чьей вины не признают ни в одной стране. Но вместо этого вы показали всему миру, что Швейцария является полицейским государством. Вы объявили себя полицейскими мира! — вот буквально такими словами завершил свою краткую гневную речь женевский адвокат Алек Реймон.