Вячеслав Вигриян - Гражданин Империи

– Да сам ты кальмар! – взбеленился Ряднов.– И морда у тебя подходящая! Женя, ну хоть ты ему скажи, что амфибия это!

– Даже не знаю,– она безбоязненно сунула руку в отверстие, что располагалось на конце сужающегося книзу бесхвостого ребристого туловища.– Мне кажется, что оно двигается втягивая, а затем выталкивая из себя струю воды,– Рука ее с неприятным чавкающим звуком вернулась обратно.– Откровенно говоря, меня больше заботит можно ли ЭТО есть.

– Я считаю, что ее нужно выпотрошить, а затем дождаться Улуши. Или вообще не трогать – пускай валяется себе в теньке. Товарищ сержант, а не могли бы вы нас чем-нибудь менее экзотическим порадовать?

– Вот такой из меня хреновый охотник. Юра, если есть желание – можешь сходить «попугаев» настрелять. Здесь недалеко,– он рукой указал направление и вновь приложился к фляге. Жара неимоверная, в тени градусов под сорок будет.– Только далеко не углубляйся, километра на полтора максимум.

– Ладно,– Радченко подхватил винтовку и побрел в указанном Степаном направлении.

Минут через двадцать оттуда раздались выстрелы. Степан насчитал восемь штук и удовлетворенно прикрыл глаза. Теперь они в любом случае без обеда не останутся.

Вскоре появилась и Улуша: вышла из кустов, сгибаясь под тяжестью большого холщового мешка. Он был доверху набит вяленым мясом клеща. «Не иначе как в селение смоталась девица»,– подумал Степан и оказался абсолютно прав. Вернула Улуша и флягу, наполненную теперь уже просто водой. А спиртное то похоже у сиртей в цене, раз за него столько мяса отвалили! Он поднялся и отвел девушку к своей добыче. Какое-то мгновение Улуша лишь молча взирала на убиенную тварь расширенными от удивления глазами, а затем разразилась таким заразительным смехом, что Степан не выдержал и рассмеялся сам. Смеялись и все остальные, ставшие невольными свидетелями этой сцены. Затем она пнула труп животного ногой, недвусмысленно намекая, чтобы его убрали куда подальше. Степан спорить не стал – собственноручно оттащил труп, подарив его в безраздельную собственность роящимся вокруг мухам. Ладно, чего уж там, опозорился по полной программе. Он вытащил из мешка Улуши пару кусков вяленого мяса и пристроился под облюбованным им деревом. К его удивлению сиртя примостилась рядом. Белозубо улыбнулась, глядя на Степана своими желтыми глазами, затем возвела указательный палец к небу:

– Небень,– произнесла она низким грудным голосом. – Твердина. – Палец ее опустился к земле.

Степан был потрясен. За все это время сиртя впервые заговорила с ним прибегая не к помощи жестов. Невероятно! И слова-то как похожи на его родную речь!

– Небо,– он в свою очередь указал на небо.– Земля.

– Небень – небо? – глаза девушки округлились от удивления.

– Небень – небо. Твердина – земля, земная твердь.

– Твердина – земля, твердь, – повторила она, словно загипнотизированная.

– Дерево,– Степан постучал по стволу, прислонившись к которому они сейчас сидели.

– Дерево – древак,– с готовностью произнесла девушка.

– Палец?

– Перстец.

– Ноги?

– Ходики.

Ну надо же! Так, глядишь, и весь язык выучить можно! Славяне сирти, ох, славяне! Прав был Степан. А те, кто на смех поднимал его теорию – их-то как ему теперь называть?

– А ну-ка иди сюда,– позвал он Радченко, который как раз вышел из лесу с добычей и сейчас пялился на Улушу.– Я,– указал Степан на себя.– Он,– палец его уткнулся Юрию примерно в области пупка, заставив того слегка втянуть свои жиры.

– Я – Аз. Он – Козлоходик,– произнесла Улуша с видом прилежной ученицы.

– Кто-кто? – Юрий от возмущения едва не задохнулся.

– Ну что, осознал теперь наконец кто ты? Козлоходик! А почему Козлоходик кстати?

Улуша, казалось, сразу поняла его вопрос:

– Ноги – ходики,– затем она согнула два пальца крючком наглядно изображая кривизну ног Юрия.– Козлоходик.

– Ага, понятно теперь все,– Степану все больше и больше начинал нравиться этот богатый на образы язык.– Ладно, свободен. Отдай попугаев Бавину с Рядновым – пускай ощипают и выпотрошат, а Женя потом приготовит.

– Будет сделано,– пробормотал Юрий и поспешно удалился, не желая нарываться на новую грубость из уст обнаглевшей сирти.

– Козлоходик, тоже мне! – Степан усмехнулся, глядя вослед уходящему подчиненному.

Неподалеку уже слышался смех Жени – она на все лады смаковала новое слово, успевая при этом лихо уворачиваться от лап разъяренного Юрия.

Сиртя удовлетворенно прижмурилась.