Максим Дымов - Приговорённая

Предрассветные сумерки только начинали бродить по мёртвым улицам, сменив молодой месяц на его посту. Зябкий ветер, усилившийся к утру, завывал меж зданий и метал сухую листву.

Кира сосредоточилась на своих мыслях.

«Хватит. Я должна быть сильной и смелой. Можно долго сопли жевать и говорить, что он сволочь, только от этого ничего не изменится. Я должна что-то делать. А что делать? Я убью его, эта тварь сдохнет. Одна я не справлюсь, но Край не поддержит эту мысль. Мне нужно его уговорить. А если наотрез откажется? Буду настойчивей. Убью этого ублюдка из засады, или когда он будет один. Боже, мне эта идея нравится всё больше! Хватит, пора забыть про смазливую девочку! Если уж нарекли убийцей, значит, ей мне и быть!» – С этой мыслью в её глазах вспыхнул кровожадный огонь. Она решительно встала и зарядила крюк-кошку, не забыв прикрепить к нему трос. Она выпустила крюк в решётку балкона пятого этажа соседнего здания. На секунду на её лице проскользнула тень сомнения, она притронулась к синяку, полученному вчера, когда тренировалась с системой, затем вновь огонь в глазах, разбег, решительное нажатие на третий режим привода и рывок. Не отрегулированная система вновь дёрнула девушку до хруста костей, освежающий ветер в лицо, и спустя секунду она уже на внешней стороне балкона. Вытащив крюк меж прутьев, она вновь выстрелила. На этот раз крюк надёжно зацепился в решётке верхней площадки вышки сотовой связи, расположенной на крыше дома правосудия. Вновь рывок, полёт и снова жёсткий удар о стальную конструкцию.

– Надо тренироваться, а то убьюсь так, – заключила она вслух, взбираясь на площадку. – Да и скорость сбавить, сядет быстро.

Восходящее солнце коснулось лучами её лица, отразилось в глазах, бодрящий ветер трепал светлые волосы. Преодолевая страх открытого пространства, который всё ещё не оставил её, она чувствовала прилив сил и смелости, что-то большое поднималось из глубин души, большое и страшное. Она осторожно убрала руку от антенны, за которую держалась, затем медленно расправила руки, словно огромный легионовский ворон, готовый броситься в бой. Этот окончательный удар по страху сорвал последние оковы с того большого и страшного, зовущегося жаждой мести. На её губах показалась злая ухмылка. И даже солнце по зловещему совпадению на секунду погрузилось в дым из труб крепости и озарило приговорённую кроваво-красными лучами. Она не хотела задавать себе лишних вопросов, дабы не мешать этому ощущению силы и решимости, крепнущему с каждой секундой. Наконец она почувствовала себя способной хоть как-то влиять на окружающий мир, а не просто фигуркой, перемещающейся по линиям улиц, соблюдая свой алгоритм.

Приговорённая и норт обыскивали огромный особняк богатого района, надеясь найти что-то. По словам Края, этот район был поражён химическим оружием, и только в этом году уровень загрязнения спал до предельно допустимого.

Во время эвакуации люди могли забрать лишь самые ценные вещи, то, что могло уместиться в одном рюкзаке. Поэтому вся мебель, быттехника, посуда, картины, статуэтки и прочие дорогие предметы, – всё осталось в этих стенах. Конечно, дом пострадал от бомбёжек и обстрелов, и всё добро валялось теперь в жутком беспорядке на полу, многое уцелело.

– Чёрт! Кира, ты нашла время… обломала весь кайф, – возмущался Край, роясь в обломках развалившегося шкафа одной из спален. – Ты понимаешь кто они? Он знает, что ты жива, и сам будет искать тебя, так что тебе прятаться надо, а не думать убить его.

– Да хватит прятаться! Что, пусть живёт теперь? Убил одного, сломал жизнь мне и моему отцу, а теперь пусть живёт?

Край достал неплохо сохранившийся женский пиджак одного некогда очень известного и дорогого бренда, поглядел на него и, как тряпку, выбросил в окно.

– Любители тряпья, – проворчал он, перейдя к комоду и начав рыться в нём, словно матёрый мародёр. – И что ты изменишь? Ну предположим, ты убьёшь его, и что изменится? С тебя обвинения снимут? Тот старикан воскреснет? Что? Зачем? Эта твоя авантюра унесёт ещё одну жизнь, и, скорее всего, твою, а прицепом, и мою.

– Так вот что? Ты за себя боишься!

– Конечно! Инстинкт самосохранения, я потому и жив пока. Напасть на патруль, убить одного из них… ты понимаешь вообще, что это такое.

Он достал жменю драгоценностей, затем отложил их в угол ящика.

– Пойдём на второй этаж, глянем, что там, – сказал норт.

Они поднялись на второй этаж. Центральный зал хорошо сохранился. На красных бархатных стенах висели редкие картины, закрытые стеклом и почти не затронутые временем. Сквозь толстый слой пыли на полу был виден паркет из красного дерева. В свете фонаря поблёскивали золотые дверные ручки.