Александр Гарин - S-T-I-K-S. Черный заповедник

— С Алексеем Петровичем, — Серега еще раз оглянулся на грузную фигуру темноволосого собеседника Яны, который уже скрылся в здании складов аэропорта. — Человек, с которым ты общалась. Он военный летчик, ветеран Великой Отечественной. С отрядом партизан прорывался сюда от самой границы Пекла, причем он сам — почти без ног, раздробило при падении самолета. Этот человек — легенда, как и все из его отряда. И ещё — бессменный глава администрации в Отважном… последние пятьдесят пять лет.

Еще на подлетах к Южнокраю Яна, наконец, получила возможность собственными глазами увидеть причину, которая отпугивала потенциальных поселенцев в РССС, несмотря на то, что это объединение располагалось на огромных участках абсолютно стабильной и защищенной земли.

Впрочем, не только она. Егорыч и его старший внук — первый со скрытым волнением, а второй — с нескрываемым восторгом смотрели на сверкавшие в лучах заходящего солнца белоснежные глыбы многокилометрового льда, которые то тут, то там вырастали на пути следования группы, и которые пилотам приходилось тщательно огибать. Пустырь являл здесь себя по всей красе. Кластеры из Антарктиды, подтаявшие и целые, причудливо обрезанные с разных краев, усердно грузились «подобное к подобному». И на этом участке географии Улья делали это так кучно, что не оставалось вопросов, отчего Архипелаг РССС не пользовался миграционной популярностью среди обитателей Улья.

Впрочем, территория стаба, вопреки крепнувшим опасениям Яны, лежала не на леднике. Ледник лишь высился с нескольких сторон — могучий и здоровенный, упиравшийся сверкающими вершинами прямо в небо. Он закономерно выглядел как причудливые, белые горы.

И от него даже визуально веяло нешуточным холодом.

Однако, земля Южнокрая, которая сразу после ледника потянулась под брюхом вертолета, хотя и укрытая снегом, оставалась именно землей. Об этом свидетельствовали заросли тех же осточертевших сосен и елей, перемежаемых руслами замерзших ручьев и рек.

Впрочем, по мере удаления от ледника, снежный пласт становился все тоньше, деревья — выше и пышнее, а вода пребывала уже в более удобном человеку жидком состоянии. Возле водоемов стали попадаться небольшие поселки — возле каждого они ненадолго зависали, спуская контейнеры с продовольствием. Яне оставалось только удивляться величине этого стабильного кластера — рядом с ним даже здоровенный кластер Луоры не казался таким уж здоровенным.

— Южнокрай — второй по величине стаб Архипелага, — охотно пояснил Серега в ответ на ее напряженный вопрос. Вадим не отвечал ни на какие вопросы — он потерялся где-то в хвосте, где до того помогал оператору Денису вручную страховать выгрузку контейнеров. Сейчас они уже ничего не выгружали, но по-видимому разведчик решил посидеть на освободившемся месте, устав от тесноты. — Около ста семидесяти квадратных километров. Крупнее только Центральный — почти двести пятьдесят. Центральный дальше от ледника, там гораздо теплее. Но климат тоже… своеобразный.

Серега умолк, прикидывая, о чем еще стоило сей же момент проинструктировать напряженно слушавшую его девушку и подсевшего ближе Егорыча.

— Центральный хоть и называется Центральным, но это относительно других стабов Архипелага он центральный. А относительно территории Улья — самый крайний, — закончив прикидывать, тезисно продолжил он. — Центральный с востока омывается здоровенным таким пресным озером, которое водами уходит в черноту. Мы обозвали его Черным морем, хотя какое из него море. Но у Центрального вообще вся восточная граница — черная.

Он потер ухо.

— Хотя сама по себе чернота не опасна, если в нее не соваться, народ это все равно нервирует. Селиться стараются дальше на запад. Тем более, что из-за Черного моря постоянные циклоны, туманы, ливни и перемещения воздушных масс — короче, жизнь, как на Туманном Альбионе. А почему так, никто толком объяснить не может, в других местах севернее и южнее все по-другому. Но там — обычные кластеры, а не стабы. А в восточной части Центрального то горячий дождь, то холодный прилив — как будто есть в черноте что-то такое, что воду будоражит. А что — пойди разбери. Поехать посмотреть невозможно. В черноте электроника глохнет, а людей крючит до смерти. Пытались туда отправлять экспедиции, да только на веслах далеко не заплывешь. Поэтому загадка все еще остается загадкой.

— Такая погода — только на восточном побережье?