Антон Текшин - S-T-I-K-S. Окаянный

Может, тогда, в салоне «скорой», Доцент вкатал мне именно его? Как знать…

Пока я отлёживался после побоев, Сыч пришёл в себя и жестом пригласил сесть рядом.

— Ну что… — вымолвил он, с трудом ворочая челюстью. — Как успехи?

— Всё хорошо, уже съездил к научникам, — успокоил я его. — Доктор Стерва списала всё на мою болезнь, и попросила больше из-за меня её не беспокоить.

— Везучий ты…

— Да я бы не сказал.

— Твой дар, если ты не врёшь, второй… — он тяжело вздохнул. — Так не бывает у новичков, если только их на старте не кормили жемчугом… Кто ты?

— Тот, кто хочет отсюда свалить, — искренне ответил я. — Но в одиночку это не под силу никому. Я могу лишь стать первым камушком, который вызовет сметающую всё на своём пути лавину. Не более.

— Красиво говоришь…

— Слушай, а у тебя что ли есть выбор? — жёстко спросил я. — Может, ты кайф получаешь, что половину твоего организма регулярно по пакетам расфасовывают?

— Ладно, умник, но если ты попытаешься меня кинуть…

— Знаю-знаю, не продолжай.

Я сел спиной к видеокамере, частично закрыв лежащего на кровати мужчину, и выдернул иглу капельницы из вены на его руке. А вот вставить её себе с моими вечно дрожащими руками не вышло, пришлось Шумахеру прийти нам на помощь. Странно, кстати — все вокруг твердят о выздоровлении и вечной жизни, а у меня никак не пройдут надоевшие симптомы. Может, мало живца пью?

Тут как бы самому не выздороветь вместо «прокачки» способности.

— Выкладывай, что задумал… — тихо попросил Сыч.

Азиат отошёл от его кровати и принялся за своё любимое занятие — выводить Покера из себя. Тот завёлся вполоборота и перестал прислушиваться к нашим разговорам, чем я и воспользовался, вкратце поведав свой план. Старший по камере внимательно слушал, лишь изредка уточнял, в порядке ли у меня с головой. После того, как я закончил, Сыч надолго замолк, прикрыв веки, и когда мне уже было показалось, что его подкосил наркоз, он вновь открыл глаза и задумчиво произнёс:

— Не знаю, получится ли найти подходящих людей… Нужно посоветоваться…

— Ты мне дашь канал связи с остальными заключёнными? — спросил я.

— Нет, конечно, — хмыкнул мужик. — Губу не раскатывай… Всё общение будет через меня…

— Ну, как знаешь. Да и напоследок просьба — не надо глушить Покера.

Пожалуй, до этого момента мне не удавалось так сильно удивить Сыча.

— Ты хоть понимаешь, как сильно рискуешь, человеколюб хренов?

— Это моя проблема.

Он наградил меня долгим взглядом.

— Смотри не облажайся, стратег.

— Постараюсь.

К этому моменту жидкость в капельнице подошла к концу. Я выдернул иглу и бросил её на пол — они всё равно одноразовые, а заботливых медсестёр здесь нет. Либо тебе помогают сокамерники, либо ты уж как-нибудь сам. Всю использованную медицину со следующим приёмом пищи уберут проштрафившиеся муры, выполняющие роль санитарок. Я надеялся, что хоть на такие непопулярные работы будут привлекать заключённых, но к безопасности на Ферме относятся со здоровой долей паранойи. Наверное, поэтому отсюда пока ещё никто не сбежал.

От лекарства по телу побежало приятная волна тепла, куда сильнее, чем от простого живца. Может, попробовать ещё раз выйти в изнанку?

Но поразмыслив, я от идеи отказался — пусть лучше вещество в организме усвоится.

На следующий день процедура повторилась. Большая часть капельницы, предназначенной Сычу, ушла на меня. Не сказать, что я от этого был в восторге, но подвижки в нужную сторону ощущались — движения стали плавнее, дёрганность почти сошла на нет, лишь проклятая дрожь в руках проходить не спешила. Что-то с ней явно не так.

А вот погружение в изнанку прошло как нельзя лучше. Глаз, правда, ещё прибавилось, отчего гнетущее чувство собственной беспомощности там стало почти невыносимым. Зато, судя по ощущениям, я смог там продержаться на мгновение дольше, чем прежде. Да и отходняк после возвращения был куда мягче — космонавтом, вернувшимся с орбиты, я себя уже не ощущал.

И самое приятное — никто после моих экспериментов не прибежал, лишь парочка муров нарочито медленно прошла вдоль прозрачной стены камеры, убедившись, что я на месте, браслет не снял и умирать не собираюсь. Меня такой расклад полностью устраивал, а вот окружающую реальность — нет. Поэтому шаткий план побега дружно начали раскачивать подрастающие проблемы.

Печальным вестником стал Шумахер, всю первую половину дня проведший у «окна». Несколько раз он совершал странные пассы руками, будто моряк на палубе корабля, разве что цветных флажков ему недоставало. Только вот мало этого для полноценного общения. Не понимаю…