Антон Текшин - S-T-I-K-S. Окаянный

Наконец, после очередной переборки, на это раз с надписью «HOLDING WARD»(6), мы оказались в огромном многоярусном помещении. Центр был пуст, напоминая огромный колодец, где вместо кирпичной кладки стен располагались жилые ячейки-камеры, закрытые прозрачным стеклом. На каждом уровне имелись широкие пандусы, по которым прогуливались всё те же сизые братки с дубинками. Нашлись и носители защитных костюмов — троица любителей противогазов как раз катила кого-то на кушетке к ближайшему лифту, на пару этажей выше нас.

(6 — «Общая зона»)

Тюрьма? Вот уж не думал, что здесь они есть.

— Шагай, заморыш, чего застыл? — раздражённо прошипел конвоир, снова тыча в спину. — На заход из-за тебя опоздаю!

Вроде бы так у блатных принятие пищи называется, точно не помню, да тут и свои термины могут быть. В былые времена я такого товарища скрутил бы в неприятную и унизительную позу и доставил бы в таком виде куда следует, сейчас же пришлось молча хромать, стискивая зубы.

Успею ещё ему пару ласковых сказать, надо только руку в порядок привести, а то душить неудобно будет. Не надо меня путать с обычным перепуганным попаданцем, которого тормознули на трассе в первые же часы после телепортации, я сюда, можно сказать, сам дошёл. А значит, и выйду сам, когда разберусь, как это сделать.

За прозрачными стеклами скрывались четырехместные камеры, похожие скорее на больничные палаты, с недовольными пациентами в пижамах, провожающих злобными взглядами каждую фигуру снаружи. Мне тоже выдали подобное одеяние, вызвавшее невольную усмешку, и погнали в душевую кабину. Там я в который раз едва не заорал от боли — неожиданно со всех сторон избитое тело окатило плотными горячими струями, смывая грязь и пот. Если бы не рвущая сознание боль в плече и ноющие ноги, пожалуй, процедура даже понравилась бы. Добротный камуфляж, в котором я провёл всего сутки, сизые упыри забрали, и я снова вернулся к своим истокам. Разве что ткань у этой пижамы оказалась чуть получше, а цвет — бледно-оранжевый.

Облачившись согласно местным традициям, я, наконец, оказался в своём номере, где коротали время трое мужчин. Кровати стояли в один ярус, тумб или прочая мебель отсутствовали, имелся лишь открытый пластиковый унитаз в дальнем конце комнаты. Однозначно — три звезды, не больше.

— С прибытием на ферму «Крайтон»! — оскалился Жмых, вталкивая меня внутрь.

Сервис тоже на троечку, только сейчас мне сказали название этого гостеприимного места. Так в жалобную книгу и запишу.

— А почему ферма-то? — решил я всё же спросить у конвоира, но тот уже закрыл за моей спиной прозрачную дверь, толщиной в пару сантиметров.

Я постучал костяшкой по гладкой поверхности — глухо. Пластик или плексиглас, поди так на глаз разбери.

— Ферма, потому что нас тут забивают, — ответил один из пижамников на повисший в воздухе вопрос. — А официальное название — пункт временного содержания чего- то там. Неважно, в общем.

Он оказался стриженным худощавым азиатом лет под сорок, с широким лицом и узкими миндалевидными глазами. Но говорил чисто, без акцента. Москвич, что ли?

— В каком смысле, забивают? — перво-наперво уточнил я.

— Как скот. У внешников наши органы на вес золота, ты не в курсе что ли?

— Чего-о?!

— Ясно, свежак, — угрюмо заключил второй обитатель палаты — заросший по глаза детина, с татуировками на запястьях.

Этот точно мог бы на кулачках с Кирпичом силушкой померяться, хоть и выглядел он болезненно. Бледная кожа, круги под глазами — что-то это мне напоминает…

— Давно здесь? — со вздохом спросил азиат.

— Чуть меньше недели, — прикинул я, и вернулся к насущному. — Так что там с органами?

— Их вырезают. Периодически.

— На кой чёрт?! Незаконная трансплантация, что ли?

— Ой, мра-а-ак, — печально протянул азиат. — Тебя как звать-то? Алёша, небось, какой-нибудь?

— Полоз меня зовут, — жёстко ответил я. — Крёстный мой — Декан, только вот сгинул он практически сразу, не объяснив мне нифига. И если тебе это кажется смешным, то давай разговор сворачивать. Нет настроения что-то.

— Значит, продвинутый немного, уже легче, — примирительно ответил широколицый. — А то рассказывать с самых основ дело неблагодарное, никто этого не любит. Многие вообще брошюрку для таких вот печатают, чтоб не чувствовать себя попугаем. Меня звать Шумахер, почему так — долгая и скучная история. Этот вот угрюмый товарищ — Сыч, он у нас за старшего.

Заросший мужик кивнул и откинулся на подушки, проворчав: