И. Намор - Будет День

— Например, в Бонне в свое время ходили слухи, что он гомосексуалист.

— А ты?

"Вот дура-то! — восхитилась Ольга, увидев, как взглянул на Таню Олег, и как та начала вдруг краснеть. — Сама подставляется… Блондинка".

— Насколько я могу судить, — Олег уже взял себя в руки и говорил совершенно спокойно. — Себастиан был бисексуалом, но вторую ипостась своей сексуальности в жизнь ни разу не воплотил.

— И? — спросил Виктор.

— Всегда стоит контролировать ситуацию, — пыхнув сигарой, сказал Олег. — А расположение Гейдриха стоит укрепить, и ведь там еще мой старый приятель Шелленберг околачивается.

— Ты знаком с Вальтером Шелленбергом? — вот тут Степана проняло, так проняло.

— Шелленберг в тридцать шестом еще никто и звать его никак, — Ольга осталась довольна реакцией друзей. Все-таки это замечательно иметь такую память, как у нее. Всегда есть повод и возможность утереть кое-кому нос.

— Так и есть, — кивнул Олег. — Пока он уступает мне по положению и степени доверия Гейдриха. Но пройдет немного времени, и…

— Да, с таким типом следует дружить, — согласился Степан.

— Поедешь укреплять связи? — Виктор явно не считал, что это единственная цель поездки Олега и, разумеется, оказался прав. Ольга ведь тоже кое-что понимала и ситуацию просчитала верно.

— Разумеется, нет, — покачал головой Олег. — Я думаю, что с Гейдрихом можно сыграть по-крупному. Он дал мне свободу действий, а теперь выяснится, что не зря. Я привезу ему "интимный" канал из Москвы…

— И он разыграет этот канал, как разыграл в той действительности Тухачевского, — сказала Ольга и достала из своего изящного портсигара длинную тонкую пахитосу — ее новый фирменный бренд.

— Возможно, — сразу же согласился Олег. — Все возможно, но возможно, также, что имея информацию Штейнбрюка и наше собственное видение момента с послезнанием, заработать в глазах Гейдриха и еще пару-другую очков. Ну, а по поводу маршала… Можно ведь и подстраховаться. Пусть теперь будет не Тухачевский, а Ворошилов с Будённым.

— И с какого бодуна? — поднял бровь Степан.

— Крестьянский вопрос, — предположил Виктор.

— И что?… — не поняла Таня, а Ольга кивнула, соглашаясь с такой трактовкой, и добавила в полголоса:

— Я бы добавила сюда еще и Тодорского с Куликом…

— И потом второй конец моста нам в любом случае нужен, — продолжил свою мысль Олег, проигнорировав — случайно или намеренно — обе женские реплики. — Иначе канал влияния превратится в пустой звук, да и история, прошу заметить, на месте не стоит. В Судетах неспокойно…

— Это еще мягко сказано, — поддержал друга Виктор.

В Судетах действительно было неспокойно.

— Да, заварил ты кашу, — с уважительной улыбкой на губах согласился Степан.

— Меня вело провидение, — усмехнулся в ответ Олег, взглянув на Татьяну. — Ну кто мог знать, что судетские немцы на Германию бочку покатят, а убивать начнут чехов. Я, честно говоря, и не знал, что они на Австрию ориентируются, а Баст в тот момент, как под наркозом был. Тоже не помог.

— Странно… — Ольге это действительно показалось странным, но с другой стороны…

— Что тебе кажется странным? — по-видимому, уловив в ее реплике "подтекст", повернулся к ней Олег, а Таня…

"Гм… уж не задумалась ли, мадмуазель, над вопросом: а не означает ли мой тон и мой взгляд что-то, кроме общей развращенности организма, и, если означает, то, что именно?"

— Мне казалось, ты знаешь, как головой пользоваться.

— Знаю, не знаю… А ты, ты собственно, о чем?

Таню этот обмен маловразумительными репликами заинтересовал по-настоящему. Виктора, как ни странно, тоже. Во всяком случае, Ольге показалось сейчас, что Федорчука подтекст занимает не меньше, чем прямой смысл слов.

— Чехословакия всего лишь часть бывшей империи. К кому же должны тяготеть судетские немцы, как не к австрийским братьям?

— Ага, — сказал Олег. Но, судя по всему, он об этом и в самом деле не подумал.

— И если Генлейна убило Гестапо… — добавил Виктор.

— То, разумеется, из-за того, что он флиртовал с австрийцами, — закончила его мысль Ольга. — А чехи знали, но не помешали…

— Между прочим, чудный материал для аналитической статьи, — кажется, Степан уже обдумывал содержание будущего эссе. Во всяком случае, голос его звучал несколько отстраненно. — О влиянии незамутнённого избыточной информацией идеализма на судьбы европейской политики. Какие параллели можно провести! От Гаврилы, нашего, Принципа до Себастьяна фон Шаунбурга. История добра с кулаками в картинках. Хм… — Степан осёкся, осознав, что зашёл со своей иронией несколько дальше, чем следует.