Иван Константинов - Крепость лжецов

– Правда. – Признал Кейн. – Она дала мне обещание. И должна будет сдержать.

– А то. Ни одна Змея просто так рта не раскрывает. И чего она тебе обещала?

– Что в будущем пощадит по пять человек за каждую из спасенных Змей.

Коди прыснула в кулак, а затем громко расхохоталась, расплескав бульон по стойке. Кейн улыбнулся в ответ, и принялся было за лапшу, но Змея, все еще хихикая, взяла его за предплечье:

– Скажи честно, монах – ты дурак?

– Иногда я и сам задаю себе этот вопрос.

– Я вообще не врубаюсь – ты, выходит, сдохнуть готов ради неизвестно кого? Здесь, вот под этими стенами в песок лечь только затем, чтобы потом кому-то помирать не пришлось?

– Да. – Кейн заглянул Коди в глаза. – Умереть ради неизвестно кого намного лучше, чем сделать это запросто так, верно?

– Серьезно? Но ты ж даже не знаешь, кто это будет? Может отбросы какие, или торговцы мясом, или кто еще похуже – тебе ведь не узнать?

– А зачем мне это знать? – Улыбнулся монах. – Это ведь никак не изменит моего решения. Или поступков Феникс.

– Чего?

Вместо ответа Кейн кивком указал ей за спину, на помост с обелиском, у которых началось движение, заставившее оживиться толпу. Глухой удар железа о железо разнесся над площадью, мгновенно заглушив выкрики купцов и гомон прохожих – и растворился в жарком воздухе, напоенном запахом сотен человеческих тел, дымом жаровен и вонью отхожих мест. Железная коробка с десятком колес, похожая одновременно на грузовик, и на танк, вползала на площадку за обелиском, а над ней, в узких бойницах башни, едва заметно глазу поворачивались дула скорострельных орудий. В толпе засвистели – следом за большой машиной на площадь вывернула пара открытых пехотных транспортеров. Спрыгивающие оттуда гвардейцы в пятнистой полевой форме выстраивались цепью, оттесняя толпу от помоста.

– Начинается. – Сказал Кейн негромко. – Запоминай, где стоят машины.

– Ну их и много, мать их. Точно не хочешь свалить, монах?

– Сейчас?

– А чего ждать. – Змея улыбнулась, блеснули белые зубы на измазанном машинным маслом лице. – Потерялся бы, пока время есть. Я бы за тобой в этом хлеву, да перед стволами, быстро не бежала.

– Ты не веришь мне?

– Неа. Никому, кроме Феникс, не верю. Мы сюда умереть пришли – и только ты, дурак, думаешь иначе.

Кейн рассмеялся.

– Чего ржешь?

– Если мы готовы умереть – то у нас и правда есть шанс.

Коди мрачно воззрилась на него и покрутила пальцем у виска.

Транспортеры миновали помост и остановились, разворачиваясь, замыкая цепь. Двери огромной машины распахнулись, и оттуда, щурясь на яркое полуденное небо, появились первые пленники. Им навстречу с низким утробным звуком хлынула толпа.

Заключенные мало напоминали Тигров, которых Кейн привык видеть в визоре винтовочного прицела – разве что татуировками, проступающими под грязью, покрывающей их истощенные тела. Гвардейцы вытаскивали пленников парами, точно животных, используя длинные металлические штыри, продеваемые в стальные ошейники. И вели к обелиску, на котором уже сверкали полированным металлом новые скобы, забитые в бетон несколько секунд назад.

– Вот так все и будет? – Тихо спросила Коди. – Да ты посмотри, сколько тут пятнистых. Этим Тиграм теперь ни бог, ни черт не помогут. Или, может, ты их тоже спасать собрался?

– Они умрут, чтобы твои сестры завтра смогли жить. – Ответил Кейн. – Будь им благодарна.

– Не дождутся. Имела я этих Тигров с прогибом… – Коди пододвинула к себе миску, и снова запустила в нее пальцы, не отрывая глаз от помоста. – Долго еще?

– Думаю, да. – Кейн наклонился вправо, рассматривая столбы рядом с обелиском. – Одна, вторая, третья – вон, там еще камеры, которые смотрят в толпу.

– Запомню. – Тут же отозвалась Коди, и добавила тише, покосившись на отошедшего к котлам старика. – Я в разведку хожу два года. Помнить умею. Считать умею. Читать. Водила по четыре восьмерки, докладывала самой Ликс, пока та возле Феникс была. Только вот знаешь – за все время ни разу такого человека не встретила, чтобы умереть не боялся. Никто этого не хочет, и я, если подумать, тоже…

– И чего же ты хочешь на самом деле, Коди?

– Скажешь кому – печень вырежу.

– Согласен.

– Ребенка хочу. Маленького, чтобы орал и жрать просил. Живой кусочек Коди. Чтобы, когда зароют меня в песок – он остался. Был бы такой на свете – может и я бы так не боялась. А ты… Кейн? Тебя же, если порезать, живая кровь потечет? Может, уйдешь все же, пока я не смотрю?