Иван Константинов - Крепость лжецов

– Обычно его пьют горячим, но в гостях не положено перебирать.

Суонк прыснула, наливая черную жидкость ему в чашку:

– Да я тут в таких же гостях. Эту гадость не пробовала, ты сам выбрал, так что потом не жалуйся.

– Спасибо за предупреждение. – Неро взял чашку. – А там, где прошло твое детство, не слышали о кофе?

– Неа. – Их разделял столик, и Суонк совершенно не знала, куда деть руки, пока они сами не нашли еще одну чашку. – В пустыне да на фермах такого не бывает. Там воду пьют, ну да чай по праздникам. Или пиво. Иногда виски, если знают, как трубы в кучу собрать и сделать этот, как его…

– Перегонный аппарат. – Снова подсказал Неро.

– Наверное. – Согласилась Суонк, наполняя еще одну чашку и пытаясь не пролить сок. – Я, если честно, такие штуки даже не щупала, не то, чтобы разобрать или там починить.

– У тебя большая семья? Я слышал, что обычно у жителей пустыни большие семьи.

– Бывают и большие. – Суонк задумалась, присев рядом со столиком, и сжав чашку в руках. – Только не у меня. У меня брат был, маленький, но теперь он далеко. Отца я не помню, а мать может и жива еще. В семье то бывает детей много, ну так умирают часто…

– Прости.

– За что, ты то мне ничего не сделал – там жизнь такая. У тебя самого наверное полно братьев, при таком то папке?

– При таком… Да, четверо. И три сестры.

– Что, а мать у вас одна?

– Нет… не одна.

– Так и думала. И что, все братья, ну, как ты?

– Нет. Двое стали купцами, один – военный, и один художник.

– Ну вот, в пустыне так же. – Она пригубила сок. – Куча мужиков, и все ушли, а женщина осталась. И неизвестно, вернутся ли. Потому девчонки иногда и по нескольку мужиков заводят – все равно все не выживут, а защитить кто-то должен. Оно, конечно, иногда и плохо заканчивается. А твоя мамка завела кого-то, ну, после того, как…?

– Нет. – Неро поставил чашку с кофе, так к нему и не притронувшись.

– Отчего? Ну то есть твой папка же все равно на другую ее променял? И ей, выходит, тоже нужен был мужик – только понадежнее, чтобы если и ушел далеко, так хоть вернулся, к ней, ну и к сыновьям с дочерьми…

Неро встал. То есть Суонк увидела, как он поднялся – а затем сразу оказался рядом, тоже присев у столика. И глаза у него были совсем не такие, как раньше – холодные, будто блики на ручье зимним утром.

– Она умерла. – Сказал он, вроде спокойно, но Суонк чуть не упустила чашку. – Передай мое послание Ребекке, будь так добра.

Он дотронулся до белого прямоугольника, оставленного на столике, и выпрямился.

– Да я же… – Начала было Суонк, но он уже шел к двери, и, чертыхнувшись, расплескивая сок, она кинулась за ним:

– Ну что я такого…? – И чуть не уткнулась с разбегу ему в спину, уже у самой двери.

– Ничего. – Сказал он. – Спасибо за кофе.

– Эй! – Крикнула она ему вслед, но дверь уже закрывалась. – Ну прости, что ли!

Она пнула дверь босой ногой, и, зашипев от боли, заковыляла обратно к дивану. На глаза попался белый прямоугольник, она схватила его и развернула. Это оказался тонкий лист, вроде пластикового, с ровными рядами синих буковок внутри, которые значили что-то для сестрички-ножика, но не для нее. Тогда она снова зашипела, злясь то ли на себя, то ли на этот дурацкий лист – и разорвала его надвое, потом еще раз, и еще.

А затем запихнула обрывки в кувшин с кофе, бросилась на диван и разрыдалась.

IV.

Коммуникатор и кредитная карта ощущались в кармане брюк посторонней тяжестью. Мириам поймала себя на том, что рефлекторно поглаживает их, ощущая гладкую металлическую поверхность и выпуклости клавиш – будто проверяя, настоящие они, или только привиделись.

Город вокруг определенно мог только присниться.

Кар, отправленный Джорданом, высадил ее на краю площади Основания, у белой полосы, ограничивающей хайвей. Она еще некоторое время смотрела ему вслед, пока он не исчез среди других машин, разноцветных, точно сладости изобретательного кондитера, а потом просто наблюдала за их движением. Так много каров одновременно она видела разве что при штурме Хокса, но издалека, и раскраска у этих, маленьких, машинок, смотрелась куда ярче. Десятки их, или даже сотни заполняли хайвей, явно мешая друг другу – видимо, преследуя каждый свою цель, вовсе не как беженцы, или сплоченные отряды рейдеров. Огибая площадь, и взлетая по мосту, их ряды исчезали в плотной серебристой дымке, окутывающей город. Мириам не сразу поняла, зачем нужен мост без реки или канала. Но затем рассмотрела еще хайвеи, несколько, пересекающихся, и огибающих площадь снизу, между широко расставленными бетонными опорами.