Александр Казимиров - Забулдыжная жизнь

Караваев проигнорировал сонную очередь и влетел в кабинет. Он не слышал недовольный ропот за спиной, не видел возмущенных глаз ожидающих помощи людей. Ему было не до этого.

Просторный кабинет встретил тишиной. За столом сидел седовласый старичок в белом халате и что-то быстро писал на клочке проштампованной бумаги. Напротив него, на табурете, покашливала грузная старуха. Ее бесформенное, маловыразительное лицо напоминало бельмо. Видя, что на него не обращают внимания, Караваев сорвался.

— У меня нет времени ждать. Ситуация критическая, требующая срочного вмешательства! Спасите меня, я в опасности.

Старуха перестала дышать. Все хвори, терзавшие ее, отошли на второй план. Доктор бросил заполнять медицинскую карту, поверх очков глянул на нетерпеливого посетителя.

— Что с вами произошло, любезный?

— Шел я по улице, — начал врать Караваев, — как вдруг что-то ударило в ухо. Я думал — майский жук, но… В общем, я плохо слышу и очень болит там, внутри, — он указал пальцем на голову.

Доктор попросил старуху перебраться на кушетку, усадил на ее место Караваева и заглянул в ухо. Никелированными щипцами он извлек нечто, заставившее его присвистнуть.

— Говорите, майский жук? Милочка, — обратился он к медсестре, — вызовите милицию. Покушением на убийство пахнет!

Караваев не предполагал такого поворота событий. Он попробовал выскользнуть из кабинета, но медсестра грудью загородила выход. Раненный в голову реставратор опустился рядом с оторопевшей бабкой и пригорюнился. Ждали недолго. В кабинет вор-вался сыщик. Пыхтя, как паровоз, он стрелял по сторонам глазами, ноздрями втягивал воздух — надеялся взять след.

— Где жертва перестрелки?

Доктор указал на Караваева. Человек в форме разочарованно хмыкнул: не было ни крови, ни истерзанного страданиями потерпевшего. Перед ним сидел гражданин с рядовой внешностью.

— Пойдемте со мной, составим протокол, — бесцветным голосом сказал милиционер.

Тяжело переваливаясь, старуха подошла к дому. Она поправила на голове косынку и отдышалась. После чего обратилась к пожилому мужчине. Тот сидел с газетой на лавке у подъезда.

— Слышал, Прохор Гаврилович, банда в городе объявилась?! Проиграют человека в карты, а потом убивают первого встречного. Сама жертву преступления в поликлинике видела. Привезли горемыку, а у него из уха пуля торчит! Генералы милицейские понаехали, стали пытать: что да как. А мужик уже не в своем уме! Бормочет что-то, а что, не разобрать. Так и помер! — насладившись собственными фантазиями, она скрылась в подъезде.

Булкин проводил соседку настороженным взглядом. Человеком он был не в меру мнительным, и рассказанная история произвела на него сильное впечатление. «Хоть на улицу не выходи! — думал он. — Пойдешь в магазин, а тебе в спину очередь пулеметную пустят! Ужас! Того гляди, по квартирам начнут шастать и отстреливать!» — Булкин поскреб пальцем подбородок: «Где-то у меня хранится малокалиберная винтовка. Конечно, это не зенитная установка, но на безрыбье и рак — рыба!» Забыв на лавке газету, он поспешил домой.

Кладовка служила хранилищем рухляди: на стене висел велосипед со спущенными колесами, под ним стояло оцинкованное корыто с макулатурой. Остальное пространство занимали старые стулья, которые громоздились друг на друге. Чтобы отыскать память о спортивной юности, пришлось перевернуть все вверх дном. Изделие тульских мастеров в плотном брезентовом чехле находилось в дальнем углу. Булкин разобрал винтовку, тщательно смазал ее. Возня с оружием успокоила, вернула уверенность в раздавленного страхом старика. Он подошел к открытому окну и выстрелил в сторону гаражей. Довольный собой снайпер повесил винтовку над кроватью.

С приходом темноты смелость покинула Булкина. Ему мерещились разговоры за дверью, скрип половиц на кухне, возня на балконе. Он снял со стены ружьишко, на цыпочках вышел в прихожую, прислушался. Убедившись в ложности опасений, так же на цыпочках вернулся обратно. Любой автомобильный выхлоп на улице заставлял вздрагивать и выглядывать в окно. То же самое повторилось на следующую ночь. Жизнь Булкина превратилась в череду изматывающих потрясений. Ссылаясь на болезнь, он попросил соседку покупать ему необходимые продукты и стучать в дверь определенным образом. За неделю, проведенную в засаде, Булкин осунулся, зарос щетиной. Он даже сдал в росте и превратился в сгорбленного старичка.

Тем временем органы внутренних дел не сидели сложа руки. Следуя выдуманным на ходу показаниям Караваева, они тщательно осмотрели район, где произошло «столкновение с майским жуком», вычислили траекторию полета пули и определили, откуда приблизительно произвели выстрел. Проверка загаженного голубями чердака результатов не дала. Оставалось опросить жильцов попавшего под подозрение дома. Ничего этого Булкин не знал.