дада дада - Коренной перелом

– Да-да, конечно! – проблеял майор, – в течение часа вам выдадут все, что положено.

Как ни странно, но мы все получили в полной мере, и майор даже не стал никуда жаловаться. Наверное он понял, что если ГФП (тайную полевую полицию, которую называли еще «гестапо вермахта»), заинтересует – куда регулярно уплывает казенное продовольствие, то майор может получить вполне реальный шанс отправиться на Восточный фронт, только уже не в качестве коменданта железнодорожной станции. Его ждало бы «испытательное подразделение 500», то есть воинская часть для штрафников.

А где-то ближе к утру наш поезд тронулся, и мы покинули не слишком гостеприимное для нас Остенде.

Теперь в окно мы видели абсолютно плоскую равнину – поля, луга, каналы. И только торчащие тут и там острые шпили церквей придавали всему этому унылому пейзажу хоть какую-то рельефность. Ну что ж, до свидания, западная Европа, не знаем, увидимся ли мы еще когда-нибудь. Ведь с Восточного фронта в последнее время мало кто возвращался живым...

Со времени моей встречи с большевистским вождем в его кремлевском кабинете прошло уже почти три месяца, но я все чаще и чаще вспоминаю о ней. С той поры многое изменилось и многое мне стало куда яснее, чем тогда. Ожидавшееся примерно в середине лета генеральное наступление германцев было остановлено большевиками. Похоже, что в России, хотя и Советской, не перевелись еще талантливые полководцы. И, как ни странно, они в основном вышли из унтеров той Великой войны. По крайней мере, таковыми являются лучшие большевистские генералы: Жуков, Конев, Малиновский и Рокоссовский. И лишь нынешний начальник Генерального штаба Василевский в старой армии имел чин штабс-капитана, а командующий Прибалтийским фронтом генерал Говоров – звание прапорщика.

А наших главных противников по Гражданской войне среди победителей что-то и не видать. Хотя, почти все советские военачальники поучаствовали в войне против нас. Кого-то господин-товарищ Сталин приказал расстрелять во время разгрома так называемой военной оппозиции, кто-то не проявил себя в самом начале войны, повторив то, что произошло в 1904 и 1914 годах, когда с началом войны выяснялось, что генералов много, а воевать-то и некому. Один Буденный, как и двадцать лет назад, лихо воюет во главе красной конницы, которая входит в проделанный для нее пехотой, танками и артиллерией уже готовый прорыв, и устремляется в рейд по вражеским тылам, разрывая коммуникации, уничтожая мелкие гарнизоны противника, сжигая заготовленные запасы. Тоже, между прочим, по той войне всего-навсего вахмистр, правда с полным Георгиевским бантом. А вот Киев с налету взял, и немцы его обратно никак отбить не могут. Большой крови, говорит Александр Васильевич Тамбовцев, в их истории стоила Киевская наступательная операция. По иному воевали, и заплатили за победу совсем другую цену.

Вот, генералы Жуков, Василевский и Бережной – сумели втроем разгромить целую немецкую группу армий! Это до сих пор вызывает у меня чувство зависти и даже легкой досады. Неужели так нельзя было воевать в ту войну? Врасплох нас немцы в четырнадцатом не застали, так что у государя шансы закончить все до осеннего листопада были вполне реальными. Есть у нас инструктор из потомков – капитан Ошкин. Во время зимнего крымского дела он был тяжело ранен, да так, что едва выкарабкался. Потом он был признан временно негодным к строевой службе, и сейчас командует в нашей бригаде инструкторским взводом, одновременно преподавая господам офицерам тактику и стратегию нынешней войны.

Так вот, этого капитана не грех послушать и генерал-лейтенанту, к тому же он грамотный, и в бою труса не праздновал. Есть у него теория, что, если бы государь не поддался на уговоры союзников и велел бы командованию выполнять еще те планы, которые были составлены до войны, войну мы выиграли бы. Ведь сосредоточив основные силы против Австро-Венгрии, а против Германии ограничившись маневренной обороной и местными наступательными операциями, нам удалось бы, если не до первого листопада, то до Рождества точно добить австрияков.

Я выслушал его, и не нашел в его рассуждениях особых изъянов. Ведь, действительно, в августе 1914-го австрийская армия была уже фактически разгромлена, и дорога на Будапешт открыта. Войск противника чтобы преградить нашей армии победный путь не было. Взятие же нашими войсками Будапешта означало бы неизбежный крах Австро-Венгрии, после чего наши казаки оказались уже у южного подбрюшья Германии. Долго воевать в таких условиях кайзер не смог, и неизбежно пошел бы с нами на мировую. И Россия при таком варианте развития событий достигла бы своих целей совершено ничтожными для себя средствами.