Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 2

– Марина Александровна! – взмолилась Танюша жалобно.

Бедняжка была на грани срыва, как видно, она уже нарисовала себе картину, в которой Вежлева выставляет ее на улицу из отеля. Или того хуже – как она проживает в одном номере с хмельным и небритым Валяевым. Кстати – жуть какая. Я бы тоже на ее месте испугался.

– Куда идти? – Марина подошла к стойке и цапнула с него ключ. – Вдвоем – так вдвоем. И правда – чего это я разошлась?

– У меня есть версия, – поднял руку Валяев. – Я знаю! Вот он виноват!

И показал на меня пальцем.

– Харитон Юрьевич? – изумилась Танюша. – Да чем же?

– А он нашу Маринушку обижает, – ехидно объяснил ей этот провокатор. – Он ее до сих пор ни разу не…

– Ему действительно пора выпить, – Вежлева подцепила Танюшу под локоток. – Или наоборот – самое время лечить от алкоголизма. Так, номер 24. Надо думать – второй этаж. Надеюсь, я ошибаюсь и здесь есть горячая вода, хотелось бы принять душ. Валяев, хоть одна шутка по поводу того, что ты готов потереть мне спинку…

– Даже не думал о таком, – фыркнул тот, забирая свой ключ со стойки. – Вот кабы не тебе, а кое-кому другому – то да.

– Надеюсь, не мне? – решил окончательно увести не слишком приятный разговор о том, почему недовольна жизнью Вежлева, я. – На всякий случай уточняю, ты человек непредсказуемый.

– Фу-фу-фу, – замахал руками тот.

– Пошли уже, – Зимин взял сразу два ключа, один из которых отдал мне. – Обед через час, встретимся в коридоре, номера у нас рядом. Сразу предупреждаю – здесь не типовой отель со «шведским столом», каждый гость или группа гостей обедает в свое время, так что не опаздывать в наших интересах.

– Забавно, – заметила Вежлева. – Впервые такое вижу. А если я есть не хочу?

– Не ешь, – равнодушно ответил Зимин. – Это твой выбор и твое право. Но другого времени для тебя не будет. Я же сказал – таковы местные порядки.

– А ужин? – поинтересовался я. – Таким же образом?

– Ужин – это личное дело каждого, – вместо Зимина ответил Валяев. – Здесь кормят только завтраком и обедом.

– Завтрак тоже по часам? – иронично спросила Марина, начиная подниматься по лестнице.

– Отчасти – да, – подтвердил Зимин. – Начало в семь утра, завершение – в восемь. Не успела – ходи голодной.

– Казарма, а не отель, – вздохнула Вежлева. – «Гранд Марк», «Гранд Марк», где же ты…

– В центре Праги, – подсказала ей Танюша.

– Что «в центре Праги»? – переспросила у нее Марина.

– Тот отель, который вы назвали, – добросовестно объяснила ей девушка. – Я просто его в интернете видела, вот и запомнила.

Я испытал большое желание скорее попасть в номер и хотя бы час никого не видеть. И не слышать.

Поднявшись на второй этаж мы буквально лоб в лоб столкнулись с невысоким толстячком, щекастым и лысым как коленка. Он крайне забавно выглядел и более всего напоминал героя русских сказок Колобка. Круглое пузико, короткие ножки и голова без шеи. А еще дорогой костюм и пара очень недешевых перстней на толстых пальцах. Любопытный типаж. Интересно, а он тут с какой целью? Сурка приехал посмотреть?

– Максимилиан! – радостно крикнул он, завидев Зимина, и полез к нему обниматься, разразившись длинной фразой на немецком языке.

Тот, судя по всему, толстячка знал, поскольку ответил на его объятья, приговаривая:

– Onkel Evert! (Дядющка Эверт).

Я в немецком не силен, но понял, что этот толстячок, как видно, родственник Зимина и зовут его Эверт.

Тут дядюшка Эверт заметил Валяева, радостно заулыбался и потрепал его по щеке отеческим жестом.

– Рада за вас, – Вежлева обогнула стороной встретившихся родственников, таща за собой Танюшу. – Но мы, наверное, пойдем. Через час в коридоре, как договаривались.

– О! – дядюшка Эверт увидел Танюшу и весь расцвел. – Ach, so eine wunderschöne Blüme! Woher kommt sie? (Какой дивно прекрасный цветок! Откуда он?).

– Sie ist mit uns. Sie ist Russin (Она с нами. Она русская), – быстро сказал ему Зимин, обменявшись взглядом с Валяевым.

– Mein Name ist Tatjana, – промямлила Танюша, делая какой-то нелепый книксен.

– Татияна! – дядюшка Эверт цапнул ее руку и приложился к ней губами. – Ви есть как невинная прекрасная пташка. Ви есть желанная добича любой птицелов, чтобы садить ви в клетка и любоваться есть вами вечность.

– Дядюшка, повторюсь, она с нами, – Зимин надавил голосом на окончание фразы – К тому же, один из нас является ее мужчиной. Вон тот.

И показал на меня.

Дядюшка Эверт, не отпуская руки Татьяны, повернул голову и изучил мою персону с ног до головы. Причем взгляд у него был колючий и оценивающий, не слишком монтирующийся с его добродушной внешностью. Я лет пять назад брал интервью у одного снайпера, так вот у него точно такой же был, я тогда еще подумал, что этот человек видит не людей, а исключительно цели.