Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Книга 1. Проклятие болот

Они оба, словно сговорившись, вышли из-за стола и остановились напротив друг друга.

– Ты счастливый человек, – произнесла собеседница, на глаза которой навернулись слезы, – ты счастливый уже тем, что, не подозревая того, в тебе живет любовь. Придет время, вспомни этот обед при свечах, меня, и передай кольцо, мой маленький подарок, той девушке, которую ты хотел бы защитить. Оно принесет ей удачу.

Зеленоглазая красавица протянула ладошку. Он подал ей свою руку, и на его мизинец она надела тонкое колечко, отбрасывающее золотые искры даже в неярком свете свечей.

– Я не соперница ей, конечно же, нет, – глядя ему в глаза, говорила она, – и мой подарок от чистого сердца. Давным-давно я сделала непоправимую ошибку, посвятив себя только мести обидевшим меня нелюдям. Я упивалась этой местью, жила только ради нее. Но только сейчас я поняла, к чему привела моя месть. Тысячи невинных людей погибли ради того, чтобы эта земля не смогла возродиться, и чтобы мой обидчик знал это. Но он с удовольствием делал эту жестокую работу, исчезая затем на целое тысячелетие и зная, что затем вновь понесется по земле, чтобы убивать. Он смеялся надо мной все это время. Я поняла это только сейчас. И еще многие могут погибнуть в результате моей ошибки. В том числе.. – она запнулась, сделала шаг к нему. Теперь ее необыкновенные, с грустинкой, глаза была совсем близко.

– Я давно должна была прекратить все это, полюбить кого-нибудь вроде тебя и подарить ему детей. Этим я бы выполнила свой долг на этой земле. Но я не сделала это. И уже никогда не сделаю. Почему я не встретила тебя раньше? Вся моя жизнь была ошибкой! – по ее щекам покатились слезы.

Он попытался было заговорить, но она не дала ему больше сказать ни слова.

– Сейчас ты покинешь этот дом, и мы никогда больше не встретимся. Если не побрезгуешь, прими от меня поцелуй как прощальный подарок.

Ее губы приблизились к его губам, обдав его неповторимым ароматом, а затем они слились, и он ощутил соленый вкус ее слез. Глаза его закрылись, и ему показалось, что что-то необыкновенное проникло в него и без остатка растворилось в нем…

40.

В следующее мгновение яркий свет ударил Орагуру в закрытые глаза и звериный крик пронзил слух. Советник пришел в себя. Что за странное видение только что явилось ему в последний миг жизни?

Кричал, размахиваясь мечом для смертельного удара, князь Ампара. Его несущее смерть войско было всего в нескольких шагах от немногочисленных защитников.

Рука же советника с зажатым в ней обломком меча продолжила начатое движение, пока не ударила под незащищенный подбородок бессердечного князя. Тот удивленно охнул и всем негнущимся телом упал вперед, лицом вниз. Внезапно все его всадники, буквально одного-двух корпусов коня не домчавшиеся до защитников острова, в различных позах повисли в сразу загустевшем воздухе. Затем в течение нескольких биений сердца произошло неожиданное и необычное – вся одежда на них мгновенно истлела и рассыпалась пылью; следом ржавой пылью осыпались мечи и панцири, обнажив сидящие на замерших лошадях скелеты с проломанными в районе сердца ребрами, затем в прах рассыпались и сами всадники, и их кони. Воздух снова стал чистым и прозрачным, а осыпавшийся прах без следа исчез в болоте.

Защитники острова, за мгновение до этого уже прощавшиеся с жизнью, с изумлением наблюдали происходящие с призрачным войском перемены. Когда они обрели способность говорить, лишь один скелет оставался лежать на траве – скелет самого князя Ампара. Ни доспехов, ни одежды на нем не было.

Скоро вокруг него столпились потрясенные защитники острова. Скандинав легко раздвинул столпившихся воинов и, подойдя вплотную к лежащему ничком скелету, наклонился, высматривая что-то. Затем, выпрямившись во весь гигантский рост, обратился к Орагуру:

– Скажи, чем ты его ударил, ведь я все видел, был рядом.

– Обломком своего меча, ведь у меня не было ничего другого, – недоумевающе ответил тот, – я и не ожидал…

Орагур замолчал, и с ним замолкли все присутствующие, во все глаза глядя на поднятый скандинавом высоко вверх человеческий череп, бывший когда-то головой жестокого князя Ампара, через нижнюю челюсть и макушку нанизанный на серебряный кинжал, покрытый давно запекшейся кровью.

В полной тишине скандинав стряхнул череп с кинжала на траву. Едва череп коснулся ее, то и сам он, и скелет князя рассыпались прахом и тут же бесследно исчезли, поглощенные породившим их болотом.