Дмитрий Боррони - Встреча, или другая реальность. Черная Дыра

Григорий спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Нина бросилась на шею маме и молящем воплем воскликнула:

— Не покидай нас МАМА!!!

Она крепко обняла ее за шею, и зарыдала. Прасковья почувствовала всю ту мольбу и детскую радость того, что она не покинула этот грешный мир. Что она еще жива. Жива. И это был не сон. Явь, радостная дочерняя радость того, что ее мать жива, жива и с ней ничего не случилось. Прасковья крепко обняла свою дочь, сказала:

— Не бойся, я жива.

Нина спросила:

— Ты не умрешь?

— Кто тебе такое сказал? — Спросила она и посмотрела с упреком на мужа. — Отец?

— Нет.

— А кто? — Продолжала допытываться мама.

Нина призналась.

— Одна девочка.

— Какая девочка?

— Варвара.

Прасковья лазского улыбнулась, сказала:

— Глупая девочка эта Варвара.

— Я ей тоже сказал об этом. — Вставил Григорий. — Но она хотела видеть тебя. — Объяснил он. — Пришлось взять ее с собой. Говорила, что не уснет, пока не убедится, что ты не на небесах.

Прасковья выслушала Григория, спросила у дочери:

— Ты так сильно меня любишь?

Дочь воскликнула:

— Да мама люблю!!! — И она пуще прежнего крепко зажала маму в своих объятьях.

— Задушишь. Отпусти.

Дочь ослабила свои объятья, но не отпустила маму. Она боялась потерять ее, и поэтому, прильнув к ней, спросила:

— Можно я сегодня буду с тобой?

Этот вопрос поставил обоих родителей в тупик, они не могли отказать ей, но часы посещение были ограничены, и никто после определенного времени не мог здесь задержаться. Прасковья сказала:

— Можно, пока отец здесь.

Нина умоляюще посмотрела на отца.

— ПАПА!!!

— Нет. — Отрезал тот. — Только пока я здесь.

— Но па…

— Я же сказал, нет. — Отрезал он. — Нет и точка.

Нина лишь сказала:

— Злой.

Отец ничего не ответил. Он смотрел на свою жену, и ему было горько. Горько за то, что его жена непутевая женщина. И она вряд ли могла ему возразить.

Прасковья спросила:

— Как я здесь оказалась?

И Григорий рассказал ей то, что знал.

— Сегодня утром, ко мне пришел наш участковый Зверев, и сообщил мне что, вчера ночью к ним позвонил неизвестный, и сообщил, что женщина лежит на пруду совсем бес сознание. Он поехал на пруд, и, обнаружив там тебя, вызвал скорую, и составил протокол. Так ты оказалась здесь. — Он сделал паузу, продолжал. — Затем он направился ко мне и сообщил мне о тебе. Сняв с меня показание, он отвез меня в больницу, и тут мне доктор объяснил, что у тебя не только алкогольное отравление, но и помутнение рассудка. То есть начинающая белая горячка. — Он тяжело вздохнул. — Так что тебе здесь придется задержаться. Вот и все что мне известно. — Закончил он.

Прасковья была в смятении. Она не знала что и думать. Она не помнила ничто, что произошло в тот вечер. Ее сознание было стерто, и это ее пугало. Она сказала:

— Знаешь Гриш, я ничего не помню. — Она сделала паузу, как бы подчеркивая верность своих слов. — Я действительно нечего не помню. — Со стороны это казалось жалостью к самой себе. — Сколько раз я попадала в истории, но всегда я все помнила. А сегодня? — Она сделала паузу. — Сегодня я согласна, перегуляла. И не смотри на мня так, как будто я в чем-то виновата. Я не виновата, а ошибиться может каждый.

Григорий холодно спросил:

— Ты так считаешь?

— Это так. — Утвердила Прасковья. — Я так считаю.

Григорий сделал долгую и затяжную паузу и затем сказал:

— Вряд ли ты когда ни будь меня слушала, выслушай же сейчас. Я устал от твоих каждодневных пьянок. Ты просто обычная пьяница. Смотри, куда ты опустилась. Я за свою жизнь видел иного людей, ты хуже их всех. Смотри, тебя нашли на нашем пруду. Пьяную, грязную…

Да. Это нравоучение было не для детских ушей. Но возражению Прасковьи, Григорий сказал:

— Пусть слушает. Ей полезно знать какая у нее мать. Мать. — Усмехнулся Григорий. — Мать; если это можно так назвать.

— Ну хватит!!! — В отчаянии воскликнула Прасковья.

В эту секунду Нина вырвалась из объятий мамы и убежала в какой-то угол палаты и сев на корточки с ненавистью в глазах, смотрела, как ее родители ругаются.

«КТО ВЫ, ЗВЕРИ? ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ РОДИТЕЛИ. Я ЧУЖАЯ СРЕДИ СВОИХ. НИКТО МЕНЯ НЕ ПОНИМАЕТ. Я ХОЧУ ЛИШЬ ОДНО, МИРА. МИРА И СПОКОЙСТВИЕ. ДА, ЭТО МНЕ НЕ ХВАТАЕТ. ПОНИМАНИЕ». — Так думала маленькая Нина сидя в углу.

Когда они успокоились, Нина сказала умоляюще:

— Па, пойдем домой, маме надо отдохнуть.

— И то верно. — Согласился отец. — Пора. — Так они расстались. Расстались так, как будто никогда небыли знакомы. Отец тогда возненавидел маму так, что больше видеть и слышать ее не мог.