Дмитрий Боррони - Встреча, или другая реальность. Черная Дыра

Когда все разошлись, бармен спросил у барменше:

— Зачем Лагужина приходила, да еще привела эту Прасковью?

Та лишь пожала плечами.

— Что так все было, как ты рассказываешь? — Спросил Григорий Иванович у Марфы.

— Так оно все и было на самом деле. — Утверждала та. — Она пришла к нему потому, что когда-то он вытащил ее из НКВД: Они сидели в одной из комнат, окна которые выходили на улицу, и пили кофе с молоком. Так как Марфа после некоторого перепоя приходила в себя.

— Да. — Протянул Григорий, закуривая сигаре, он добавил. — Сегодня она дошла со сваей Лагужиной, до верха неприличия.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что только придурашная станнит общаться с этой Лагужиной. — Пояснил он. И добавил и издевкой. — А она еще дружит с ней?! Я не понимаю таких людей, объясни мне Марфа, что не так с ней а?

Марфа задумалась. За все время, проведенное с Прасковьей, она так и низала, какая она на самом деле. Она лишь женским взглядом, со стороны, объяснить Григорию, что ей нужно, она начала:

— Не знаю, если я права то, чисто с женской точки зрение ей не хватает ласки…

Григорий язвительно улыбнулся. Каму как не ему было известно, что ласки в этой семье не было никогда. Да с чего ей быть-то, когда Прасковья проводила большую часть своей жизни за бутылочкой и вместе с Лагужиной. Он бросил

— Ласка у Лагужиной.

— …мне очень прискорбно это слышать. — Тотчас же добавила она.

— А что здесь прискорбного? — Удивился он.

— Я как женщина, а не могу ни отметить тот факт, что Прасковья, то есть ваша жена, как она катиться в пропасть, и никто не помогает ей образумится.

— А что здесь такого? — Удивился он. — Пьет, это ее дело никак не мое.

— Вы так действительно считаете?

— А вы иначе?

— Я считаю, что Вы и Ваша жена считаете себя каждый богом. Я знаю, что Ваше доминирующие больше чем у Вашей жены. Вы считаете себя богом, богом из плоти и крови. Но это ни так. Вы ТИТАНЫ, или считаете себя таковыми. Но это не так. Титаны гибнут люди то же.

— Что Вы хотите этим сказать?

— Ничего такого, что мог бы сказать человек занятый лишь собой.

— И что это? — Не догадывался он.

— Ласку и понимание. — Сказала она. — Ей не хватает внимание. Она из тех людей, которым нужно все или ничего. Она, как и все женщины любят деньги. Что любит властвовать. Если б не революция я уверенна, что она была б барыней.

— Но революцию для того и сделали, что бы уравнять права всех. — Возразил он. — Что же это получается? Если б не было б революции, то мы жили с ней душа в душу?

— Выходит так.

— Нет, так не пойдет. — Возразил он. — Я не стану ломать свою жизнь ради нее, и потом, если б это было б возможно, но это не возможно. То, что сделано, то сделано, и нет пути назад.

— К сожалению, ты прав Григорий. — То, что сделано, то сделано. Но разве сейчас нельзя сделать ее счастливой?!

— Счастливой? Но как?

— Понимание и ласка, вот что спасет Ваш брак.

Григорий задумался.

— Ты уверенна?

— ДА, УВЕРЕННА. — Однозначно ответила она.

— А где сейчас моя женушка, не знаешь? Домой она еще не возвращалась.

— Она уехала с Лагужиной. — Ответила Марфа. — Я не знаю, куда они поехали.

— Здесь вопрос в другом. — Сказал он.

— В чем?

Григорий нагнулся к Марфе, сказал:

— Вопрос заключается в ином.

— В чем?

— Зачем она ей? Вот в чем вопрос. — И как бы отвечая на поставленный вопрос. — Ее ужели? — Догадывалась она.

— Вот именно.

Что Григорий имел в виду? Все очень просто. Дело было в том, что в те времена, впрочем, как и сейчас, агентов вербовали одним способом, шантажом. А так как директор НКВД знал, что Григорий очень опасен, а арестовать его не представляется никакой возможности, они решили воспользоваться Прасковьей. Как? Я еще не знаю.

Григорий задумался.

Григорий знал, что им надо человек для одной из работ на ближнем востоке, и он был уверен что, Лагужина Прасковью для того и взяла в оборот, чтобы выполнить это задание.

Марфа спросила, видя Григория в раздумье:

— Что с тобой?

— Ничего. — Ответил тот. — Если она в НКВД, то я завтра об этом узнаю. Они сами мне об этом сообщат с утречка. — Он встал из стола, подошел к окну, добавил. — Я в этом абсолютно уверен.

Видя, что Григорий в не себе, он подошла к нему сзади, обняла его за шею, спросила:

— Ты расстроился?

Тот положил свою руку на ее руку, и тихо сказал:

— А ты думаешь, что выслушать такое приятно?

Понимая его состояние, Марфа спросила, не хочет ли он расслабиться? Тот сказал, что это ему сейчас и не хватает. Марфа расстегнула его рубашку, и, повернувшись к ней лицом, Григорий и Марфа слились в жарком и горячем поцелуи. В какой-то момент им показалась что, их тянет друг к другу. И они не успели опомниться, как оказались в постели, и Григорий вошел в Марфу.