Владимир Упоров - Смертный Бог

– Решилась-таки? – напряглась мистик. Затем вырвала у него из рук блюдо и безразличным тоном заявила: – Валяй, давай! И на ужин можешь е рассчитывать.

Он повернулся, чтобы уходить, но… не мог не задать ей вопрос. Точнее, он попытался:

– Что, если я…

– Убью, – коротко и резко оборвала его Катарина, – будь уверен!

– Эх, – усмешка тронула его губы. Отношения между ним и ведьмой по-прежнему можно описать как «сложные», однако женщина не отказалась от своих слов, сказанных пару месяцев назад.

Селлон ожидала его там же, возле навеса. Едва завидев, она сжала руки в кулаки и сцепила зубы.

– Не нужно казаться решительней и уверенней, чем оно есть на самом деле, – заметил он.

Не сговариваясь, они направились туда, где шаталось меньше народу. Реннет воспринимал происходящее как не очень приятную ситуацию, от которой ему никак не сбежать, но с девчонкой все обстояло иначе. Она относилась к этому серьезно.

Ренегат слышал позади себя ее шаги и даже не глядя мог сказать, какое у девушки сейчас лицо. Он посчитал, что она не заговорит, пока они не остановятся, но… ошибся.

Те самые слова прозвучали внезапно:

– Я…

– …Люблю тебя!

Реннет замер на месте. Повисла тишина.

«Она сказала это, переборов страх и неуверенность в себе. Все гораздо сложней, чем я мог себе представить. Точнее, сложности бы возникли, останься я прежним собой, – посетили его мысли».

– Уверена в том, что говоришь? – спросил он, не торопясь оборачиваться. – Ты уверена, что говоришь эти слова именно тому человеку?

– Я… уверена, – последовал ответ, в котором не чувствовалось ни капли уверенности.

Он медленно повернулся лицом к ней. Некромант стояла опустив взор, явно боясь встречаться с ним взглядом.

– Хмм… – помедлил он, – а вот я не уверен, что ты сейчас в состоянии здраво рассуждать. Взгляни на меня! Кто я такой, по-твоему? Как тебе вообще в голову пришла подобная мысль? Я уже сказал, что воспринимаю тебя лишь в качестве оружия и намерен отправлять на самые опасные схватки, заставляя убивать и убивать. Думала, я шучу с такими вещами? Не представляю себе, откуда могут взяться чувства…

– Ты, был единственным, кто увидел во мне человека, а не нежить, – слезы пробежали по гладкой правой щеке Селлон. Другой глаз ее оставался скрыт под повязкой. – И ты единственный, кто сказал, что нуждается во мне.

– Ты все же ошиблась, – Реннет смотрел ей прямо в лицо, холодно и мрачно. Многим Селлон показалась бы красавицей, особенно сейчас, в сумерках, с искринками слез на щеке. Но ренегат не чувствовал этой красоты. Нет, он видел, и в душе даже восхищался, однако не чувствовал. Он продолжил: – Возможно, ты спутала влечение с любовью, или таким образом пытаешься проявить чувства благодарности.

– Нет! – более резким тоном возразила девушка и сделала шаг к нему. – Это вовсе не благодарность!

Реннет был серьезен как никогда прежде.

– Советую еще раз подумать. Тебе следует понять, что рядом со мной ты не выживешь, сгоришь, даже не смотря на тело нежити. Не могу поручится и за то, что не предам тебя, не пожертвую, ибо тех же чувств не испытываю. Для меня ты всего лишь удобное оружие…

– Неправда! Ты сейчас намеренно так говоришь! – разозлилась она. – Я знаю, что окажусь виноватой перед Катариной, но не собираюсь отходить в сторону!

С этими словами она приблизилась к Реннету и, когда ее руки должны были сомкнуться на его спине, сверкнула яркая вспышка, разорвавшая в клочья темноту ночи.

Селлон отбросило в ближайшие кусты. Всю одежду спереди испепелило, а на теле чернел глубокий ожог. На пару минут сознание девушки помутилось. Она долго соображала, что произошло, так как боль мешала сконцентрироваться.

Впрочем, надо отдать должное «Телу Нежити». Раны очень быстро начали затягиваться, а с ними уходили и физические страдания. Жаль только, что от душевных так просто нельзя было избавится, как и со сгоревшей одеждой ничего нельзя сделать.

Послышался легкий шорох и Реннет, запятнанный копотью и со следами опалин на одежде, склонился над ней.

– Уже забыла, что не полностью контролируешь собственную силу? Убить меня хочешь? Также, на будущее, не смей сравнивать себя с Катариной, – холодно произнес он. – Не думай, будто все понимаешь.