Владимир Упоров - Смертный Бог

Чуть позже в общей столовой крепости Белого Пламени Ладан встретился с ведьмой.

– Ну так что? Удалось что-нибудь выяснить? – спросила она, едва тот присел напротив.

– Для начала, ответь пожалуйста на один вопрос.

Катарина нахмурилась.

– Хорошо, валяй.

– У Реннета нет шансов вернуться из-за Пределов?

– Оттуда не возвращаются, – сухо заявила та.

Сереброволосый маг собирался было облегченно вздохнуть, услышав такой ответ, однако что-то помешало ему так поступить. В голосе Катарины чувствовалась уверенность. Если она на самом деле испытывала к юноше какие-либо чувства, должна была надеяться даже на невозможное. Какая уж тут уверенность. И все опасения подтвердились следующей фразой ведьмы:

– …Но Реннета ожидают вовсе не Пределы, а нечто гораздо страшнее. Как испорченное или дефектное заклинание никогда не попадет в учебники, так и искореженная душа не попадет за Пределы. Говорить о чем-то еще не имею желания, – добавила она безразличным тоном.

Честно говоря, ее ответ заставил мага вздрогнуть. Катарина ни слова не упомянула про то, что из места, куда парнишка угодил, нельзя вернуться.

– Я не беседы о мироустройстве разводить с тобой пришла. Выкладывай давай все, что успел узнать? – вмешалась в его застопорившиеся мысли женщина.

Ладан кивнул, заставив себя успокоится.

– Нашел их, но предупреждаю, что гарантировать полную уверенность не могу.

– И?..

– Лассель, – сказал он. – Родовое имя Реннета предположительно Лассель. В Веллине о нем вряд ли кто-либо знал, но мне удалось отыскать путь, по которому там поселились его родные двадцать два года назад.

– Реннет Лассель, значит, – поджала губу Катарина. – Что насчет родственников?

– Есть бабушка, и еще… родная сестра.

Новость заставила даже хладнокровную ведьму всерьез удивиться. Естественно, ей хотелось вызнать все подробности об этих людях, но к сожалению Ладан не стал глубоко копать, опасаясь ненужного внимания со стороны вероятных врагов парня.

– Насколько я понял, сестре больше, чем ему. Изначально предполагалось, что их родители переедут в Веллин, обустроятся там, а потом заберут всю остальную семью к себе. Эпидемия испортила все планы. Не могу сказать, почему сама бабушка не искала своих детей, так как не знаю всех обстоятельств. Возможно, они понятия не имеют о случившемся, включая рождение Реннета.

– Понятно. Что-то еще?

– Пожалуй, есть одно, однако это уже на уровне слухов. Документальных подтверждений предоставить не могу, как и свидетельств очевидцев.

– Рассказывай, – скомандовала Катарина.

Ладан сообщил, что родовое имя Лассель встречается в хрониках северной Империи с именем не менее легендарной темной чародейки Каюри Соболь. Якобы, у нее был любовник из рода Лассель, от которого впоследствии она выносила и родила ребенка. Согласно все тем же басням, дитя чародейка оставила с отцом, прямо незадолго до своей смерти. Естественно, из-за нелицеприятных историй о матери, семья Лассель решила дать ребенку свое родовое имя. Хотя обычно оно передается по материнской лини, а не от отцовской.

– Вот так неожиданность, – скривилась услышав версию мага, но затем вцепилась взглядом в него и заговорила напрямую, без хождений вокруг да около: – Ладан, я надеюсь, что ты понимаешь, как сильно сейчас люди ненавидят Реннета? Представляешь, что случится с его родными, узнай о них тот, кто не должен знать? – Она пододвинулась еще ближе. – Если эту информацию узнает хоть кто-то кроме меня, я выпотрошу твою душу, душу твоей любимой, а также всех, кто когда-либо имел с тобой дело!

Маг понимал, что слова из ее уст – не иллюзия или фарс. Ведьма сделает все, даже не усомнившись, если уж смогла убить того, кого любила.

Примерно в то же самое время Лидер Армии Ночи, а ныне одна из архимагов Объединения Магии – Сандал, принимала у себя необычного посетителя.

С виду ничем не примечательный парень лет восемнадцати или больше. Ярко-красные волосы и слегка ребяческий взгляд. На поясе у него висел меч с широким односторонним лезвием. Одежда выглядела потрепанной и ничем не примечательной, с какой стороны на нее не взгляни.

Приблизившись к столу, за которым восседала Сандал, он коротко поклонился. При этом в выражении его лица не ощущалось ни покорности, ни уважения. Казалось, он относился к этому, как к самой типичной формальности.