Алексей Янов - Экспансия

Пленных кнехтов, новгородцев и бояр – бунтовщиков в тот же день, точнее под вечер, перекололи копьями – моим пикинерам надо было набираться соответствующего опыта. Ведь убить человека – это не то же самое, что разить учебное чучело. Трупы скинули в Днепр.

Казнил бояр – бунтовщиков я без всякого сожаления. Попадись мне в руки князья – и их бы недрогнувшей рукой порешил.

Сейчас боярство на Руси «цветёт и пахнет», как сорняк на разлагающейся куче, в которую быстро превращалась ранее централизованная Киевская Русь. Князья, отринув всякий здравый смысл, с умилением и всё нарастающей скоростью продолжали самозабвенно дробить русские земли. А бояре этим обстоятельством вовсю пользовались, руководствуясь простой логикой – чем больше князей, тем больше при них обретается ближних бояр, наделяемых князем властью и землёй. Хоть в этом отношении монголы сделали благое дело – физически сократили количество князей и пару столетий выдавали ярлык на великое княжение индивидуально конкретному князю, что очень в дальнейшем поспособствовало централизации складывающегося государства – Московской Руси.

А так, если бы, конечно, не нашёлся Александр Македонский местного разлива, вроде тех же Ярослава или Мономаха, способных устранить своих соперников – князей и объединить русские княжества в единое целое, то уже начало четырнадцатого столетия Русь имела бы все шансы встретить полной развалюхой! Превратясь, на радость соседей, в несостоявшееся государство, в некое аморфное образование, начисто лишённого какого – либо единства, кроме религиозного. Да и то, те же галицко – волынские Романовичи, не по – детски заигрывали с Римом. Даниил Галицкий даже умудрился некоторое время пробыть, с благословления католической церкви, королём.

Расположившись на ночь в Ильинском конце, я велел провести допрос пленных дружинников из числа боярско – купеческой служни. Те из них, кто не пожелал мне присягнуть, были отправлены на убой, остальных перевёл в ратьеры – в свою формирующуюся конницу.

Также удалось доподлинно установить, что князья Ростислав Мстиславич, Владимир Андреич, вместе с некоторыми своими боярами – прихлебателями, сумели уйти на ладьях. В этом, откровенно говоря, был мой косяк. Перед началом боя о лодках, имеющихся у неприятеля, я даже и не вспомнил. Всё – таки, от убытия пары – сотни пехотинцев – гребцов я бы сильно не обеднел, но даже одна – единственная галера была способна нагнать, а потом и проредить всю эту удравшую из Смоленска флотилию.

– И на том спасибо, с драной овцы, хоть шерсти клок, – вздохнул я удручённо.

– Княже! – недоумённо вздел вверх брови Перемога. – Уплыли князья – да и чёрт с ними! Главное великокняжеский Смоленский стол теперь станет твоим! А ты вздумал грустить! Гоже ли это!?

– Владимир Андреич чудом избежал смерти, под ним была ранена ло¬шадь, говорят и сам князь, когда удирал, болезным выглядел. – Решил подсластить мне пилюлю и поднять настроение Бронислав.

– И пехотинцы в Ильинском конце молодцы, – включился в разговор Клоч, завуалировано нахваливая своего подчинённого комбата–4 Аржанина. – Мало того, что не пустили дорогобужца к себе, так ещё и вылазку устроили, и славно ратились с немцами и прочими бегунами.

– Через две седмицы, Анфим, готовь галеры к отплытию! – все присутствующие недоумённо уставились на меня, а я продолжил развивать свою мысль. – А что такого? Пройдёмся по следам изменников. Заодно я все уделы и вотчины предателей под свою руку возьму. Избавим Смоленское княжество от гнили!

Последними моими словами была прорвана плотина, и словесный поток закружил всех присутствующих чуть ли не до утра. Но прежде чем отправиться за головой Ростислава Мстиславича высокое собрание военноначальников решило сначала искоренить в Смоленске всю крамолу, и официально посадить мою тушку на великокняжеский Смоленский стол. Эти мероприятия, по их мнению, были крайне необходимы, чтобы в походе не переживать за свой тыл, взвесив все «за» и «против» мне оставалась только согласиться с их доводами.

На следующие сутки после одержанной победы мы, в составе отряда ратьеров, перебрались на главную Торговую (Вечевую) площадь города. Над Смоленском гудел вечевой колокол. Смоляне с любопытством вглядывались в противоположный берег Днепра, где к мосту приближались марширующие колонны панцирной пехоты. Несмолкаемые ни на секунду говор, крики, ругань, вопросы, смех и шутки горожан распространялись по воздуху, заполняя собой всё пространство вокруг невнятным гулом, похожим на рокот волн.