Юрий Москаленко - Неуловимый. Часть первая.

Оно мне надо? Видно надо!

– Если ей не помочь, то ребёнок погибнет. – сказал я вслух.

Все находящиеся в комнате посмотрели с удивлением на меня.

Я пожал плечами.

– Мне всё равно. Это не моя дочь, но девочка на грани.

Губ сорвался с места, подхватил маленькое тело на руки и рванул куда-то из кабинета. За своим начальником гурьбой выбежали ещё трое тюремщиков охранявших меня. То есть всех нас. Я остался один на один с секретарём.

Он окинул меня задумчивым взглядом и как ни в чём не бывало принялся дальше что-то строчить в гроссбухе, периодически макая перо в чернильницу.

Я усмехнулся.

Школа магии, мать их! А самописчие ручки прикупить, даже для себя, не удосужились.

Секретарь как-то оценивающе окинул меня взглядом, и вдруг поднялся, подошёл к двери, ведущей в кабинет директора, и без стука открыв её вошёл.

Из приоткрытой двери раздались неразборчиво голоса, но я не прислушивался. Мне незачем подслушивать.

Понятно! Видно решил всё-таки доложить, что молодую герцогиню экстренно потащили к целителям.

Я, к своему удивлению, остался один в помещении.

А раз так, то что мне мешает хоть немного посидеть? А то держат в кабинете уже третий час и всё время на ногах заставляют стоять, не давая хоть немного посидеть. Впрочем, не только мне. Видно, герцогиня сильно рассержена, и на свою дочь в том числе.

Ух! Как же хорошо!

Я уселся в глубокое удобное кресло и с наслаждение вытянул ноги.

Кайф!

Вновь открывается дверь и выпускает из кабинета секретаря.

Ехидный взгляд в мою сторону, но ни слова против того, что я без разрешения уселся в кресло.

Ну, а раз молчит, то и я вставать не буду.

А так можно хоть ещё три часа ждать моего участия в экзекуции.

Но всё-таки что-то я зачастил с посещением кабинета директора. Надо как-то такие правила менять! Ведь была возможность не доводить противостояние до горячей фазы.

Видно, я задремал.

– Ну и нагл ты не по статусу. – вырвал меня из дрёмы чей-то голос.

Так и есть, секретарь собственной персоной трясёт меня за плечо.

Так и хотелось сказать: «Отстань старуха, я в печали». Но, увы, пора видно и мне на экзекуцию.

Я бросил взгляд на барона.

На парне и вовсе лица нет. Чем-то его так хорошо пробрало-то!

А, пофиг! И не через такие передряги проходили, а тут какой-то «выездной педсовет» с «родительским собранием» вперемежку! Как-нибудь да переживу.

Ну что ж. Потрём глаза. Зевнуть не забыть.

Вон у появившегося охранника даже рот в усмешке дрогнул, а в глазах и вовсе смех стоит.

Понятно! Охрана на моей стороне, ведь все знают, что у нас дружба с их номинальным начальником.

Рывок. Встал на ноги. Не качает, но зевать ещё хочется. А кто запрещает? Я даже потянулся вверх, подняв руки над головой, и встал на носочки.

Присутствующие за мной молча наблюдают, а секретарь и вовсе улыбнулсяся.

Увидев вполне добрую улыбку на его некрасивом лице, сам того не желая, улыбнулся ему в ответ, и… поклонился аля герцог Ергонии!

Ответный кивок головы секретаря. Скупо, но с достоинством. Потом мотнул головой в сторону приоткрытой двери в кабинет, и…

– Вас ждут, – и вдруг добавил, – лэр!

Я удивлённо приподнял бровь. Однако! А проницательности мужику не занимать! На раз меня раскусил. И чтобы уж совсем неучем не выглядеть, коротко кивнул ему в ответ и пробормотал..:

– Благодарю!

Охранник в ахуе… Видно для него эти политесы в новинку со стороны секретаря.

Вот и я перешагиваю порог знакомого кабинета.

Всё как обычно, только на месте директора школы за столом, в удобном кресле расположилась эффектная женщина.

«М-да!» – копия малолетней несостоявшийся убийцы.

Взгляд прекрасных глаз направлен на меня, и в них явно читается мой смертный приговор.

Магистр с кем-то шепчется. Этого мужчину не видно, лицо его головой магистра закрыто. А вот директор вольготно расположился у окна на угловом диване. Попивает себе чаёк, и так, с усмешкой, посматривает на меня.

В руках женщины листы бумаг, видно, материалы расследования читает. Хоть меня и не опрашивали, но наверняка других участников событий опросить уже успели. Вон и моя бумажка, мной лично состряпанное письмо от имени герцога Ивалье виднеется в общей стопке. Со всем ознакомилась герцогиня и готова к экзекуции.

Ну, что же! Делаем вид раскаивающегося преступника. Больше трагизма на чело и глазки в пол упираем. Только и осталось, что ножкой шаркать по полу в смущении и страхе.

Молчание затягивается. И только едва слышимый шёпот магистра, что что-то на ухо мужику, видно отцу барона, рассказывает, и, наверняка, разговор обо мне идёт.