Леонид Зайцев - Вестник смерти

– К сожалению, ты прав, – с неохотой подтвердил я, одновременно нащупывая рукой спрятанную в брючном ремне катушку с нитью, которая легко разрезала даже сталь, – и я знаю, что для нас это означает…

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как были сказаны последние слова, когда я, выломав дверь, ворвался в покои герцогини. Я, должно быть, выглядел ужасно в своей изорванной и окровавленной одежде. Но, видимо, ещё более ужасающе выглядело моё лицо, перекошенное гримасой ненависти.

Изабелл стояла у кровати, держась рукой за резную стойку балдахина. Она стояла совершенно прямо с истинно королевской осанкой, никакого дрожания рук, никаких слёз. Её испуг выражали только мертвенная бледность и огромные, широко раскрытые глаза. Казалось, что она готова была умереть, но умереть с достоинством королевы.

– Только что, – сам не узнавая своего голоса, прорычал я, – умер мой брат. Я сам убил его ради спасения твоей ничтожной жизни! Благодаря распрям вашей семейки, вестников смерти, последних людей нашего мира стало на одного меньше. Теперь нас осталось всего десять! И ты расплатишься со мной за всё!

Если бы в эту минуту Изабелл произнесла хоть слово, или закричала, или стала сопротивляться мне, то я бы, скорее всего, убил её. Но она молчала и даже не пыталась оттолкнуть от себя моё окровавленное тело.

Мы могли позволить теперь найти и купить для себя новый мир. Одно время эта идея прямо витала в воздухе. Да что там мы. Я сам бы мог купить себе мир! Мои услуги ценились весьма высоко и очень щедро оплачивались, чтобы я мог позволить себе это. Но существовало несколько причин, по которым такой проект был отвергнут.

Во-первых, мы были воинами, пусть и наёмными, и никогда сами не стремились к власти, и даже получив её волею судьбы, всё равно не знали бы, что с ней делать. Сидеть на троне или в президентском кресле, отдавая приказы? Такая перспектива нас не прельщала, ибо мы были людьми действия и риска. Во-вторых, даже если бы мы совершили такую покупку не напрямую, что было бы полным безумием, а через длинную вереницу посредников, часть которых после ликвидировали, то Корпорация всё равно знала бы путь в наш мир. Как любой, даже самый надёжный и закрытый банк знает информацию о счетах всех своих даже самых засекреченных клиентов. А значит, наш гипотетический новый мир не оставался бы недоступен для землян. Чего, по понятным соображениям, мы снова себе позволить не могли.

Таким образом, вестники смерти оказались прикованными к Земле, лишившей их родины, что только усилило нашу ненависть к людям.

И вот мы вчетвером спешно продвигались в сторону столицы королевства. Я и Изабелл верхом, а Боб с Джоном в нашем старом добром фургоне.

Мальчика я обнаружил сразу, как только спустился из покоев герцогини обратно в залитый кровью и заваленный телами тронный зал. Он где-то прятался до этого, а теперь стоял над трупом поверженного мною вестника смерти. В некотором смысле ему очень повезло. Вне нашего погибшего мира, он оказался единственным на сегодняшний день человеком, которому довелось своими глазами наблюдать смертельную схватку двух вестников и остаться после этого живым. А когда я подошёл к нему и сообщил, что умерщвленный мной человек и есть убийца его матери, парень упал на колени, обхватил своими ручонками мою ногу и принялся целовать мой окровавленный сапог. Я наклонился, схватил его за ворот рубахи и поднял на ноги. Тут он произнёс что-то традиционное из серии: «моя жизнь без остатка теперь принадлежит хозяину, и хозяин волен распоряжаться ею по своему усмотрению». И первым моим распоряжением стало: отыскать Боба и загнать наш фургон через главные ворота во двор Замка. Мальчишка бросился исполнять мой приказ с такой скоростью, словно у него вдруг выросли крылья. А я устало опустился на невысокую деревянную скамью у стены и замер, обхватив голову руками.

В этой позе меня и застала Изабелл, когда сама спустилась в зал. Она успела переодеться в походный костюм для верховой езды и выглядела по-прежнему царственно. Её лицо порозовело, от недавней бледности не осталось и следа. С ледяным спокойствием она осмотрела зал, и только на мертвом вестнике её взгляд задержался.

– Это он? – Спросила леди.

– Да, это он – мой брат, – подтвердил я.

Герцогиня подошла к телу, наклонилась и закрыла остекленевшие глаза вестника. Потом выпрямилась и произнесла, не глядя в мою сторону.