Татьяна Дмитренко - Живая душа. Книга 1

Муниса судорожно присела в знак повиновения, закрыла за конвоирами дверь и обессилено опустилась на мою кровать. Я стремительно обняла бедную женщину и расплакалась. Муниса погладила меня по волосам.

- Ничего, детка, всё образуется. Творец всегда даёт человеку не то, что он просит, а то, в чём он нуждается. Ты приляг пока, сейчас посижу немного и принесу обед. Потом тобой займётся новый воспитатель, как мне сказали.

- А лекарь?

- Лечение начинается завтра, а пока тебя ждёт обед.

Воспользовавшись отсутствием Мунисы, я рассмотрела то, что висело на щиколотке. Ну да, очередной слиток металла! Основательный такой кусок синевато-серого цвета, вообще не имеющий веса. И что это? Широкая лента из неведомой материи, похожей на металл, плотно облегающий щиколотку. Это следилка? Украшение? Снять это не представляется возможным, по крайней мере, с наскока.

Задрав ногу повыше, я пыталась стащить новообретённое устройство, до тех пор, пока Муниса, открывшая дверь ногой, не велела прекратить заниматься ерундой.

- Это метка адепта, оставь.

- А какие у неё функции?

- Что-что?

- Зачем эта метка нужна?

- Воспитатель должен знать, где ты находишься и чем занята.

Понятно, комсомольско-пионерский привет вуайеристам. Стало быть, подслушка. Но вот подглядка ли? Ой вряд ли, не думаю, что наставнику интересно наблюдать, как я сижу на толчке. Скорее всего, это просто маячок. Кто в своём уме будет вешать дорогое устройство на какую-то мутную девку с невнятными пока способностями. Так что вряд ли эта штука многофункциональна.

Оглядев принесённый поднос, приглашаю Мунису помочь с едой, я столько не съем. Овощи, мясо, снова здоровенный кусище на половину подноса, наставники явно помешаны на мясной пище.

Новообразованный чёрный пояс я снимать не стала, пусть металл-защитник так и живёт на пузе, хотя снимать его придётся время от времени во избежание инфицирования, очень уж плотно поясок прилегает к коже, ещё заведётся какая бактерия. Пусть питается от меня или от того, что служит ему пищей для поддержания формы и сил, ну и помогает нам с Мунисой существовать в этом мире.

***

...Наставником оказался немолодой (кто бы сомневался) мужик с правой рукой, ампутированной чуть ниже локтевого сустава. Я слегка опешила, вблизи он вылитый шестидесятилетний голливудский звездюк, как же его там звали, из штатовского фильма про жиголо. Поражённая сходством, я не стала таращиться глаза в глаза, мало ли как незнакомец воспримет наглость простолюдинки, зато присмотрелась к моторике.

Руку он потерял давненько... Откуда следует? Даже одной рукой мужик весьма ловко управлялся с окружающим миром, так что недостача конечностей почти не замечалась, а на это требуется много времени, не так ли?

Он представился как воспитатель Аглин, ведьмак школы господина Наварга. Из дальнейшей речи стало ясно, что он является повелителем двух стихий - воздуха и воды, а также моим воспитателем на весь оставшийся срок моего обучения, наставником теоретических основ магии и прочая, и прочая. Господин Аглин начал общение с того, что велел Мунисе раздеть меня донага. Затем, подобно лекарке и наставнику Лодару, осмотрел все доступные обзору части тела, похмыкал, покачал головой, внимательно осмотрел чёрный пояс, но не прикасался к нему явно из чувства самосохранения, после чего вышел вон с обещанием вскоре вернуться.

Не думаю, что после раздевания меня сочли подходящей кандидатурой на танец у шеста, но я так и не поняла, что именно пытаются рассмотреть среди моих мощей все здешние ведьмаки? А также хотелось бы понять, вместилищем чего считают моё новообретённое тело прочие заинтересованные лица? Не зря же я обдумывала фразу о некоем 'вместилище'. Мадам лекарка обронила пару слов при осмотре, мол, 'странное вместилище вы избрали'. Кто эти 'вы'? И почему они 'избрали'?

Дальнейшая жизнь моя протекала по неизменному сценарию - визит к лекарке, двухчасовые процедуры, причём, их высокий смысл никто не торопился озвучивать. Затем это чёртово распитие противных эликсиров, числом от трёх до пяти и с неизменной помощью воспитателя, который всего-навсего держал меня воздушной петлёй, не утруждаясь уговорами потерпеть или открыть ротик. Затем учёба, завтрак, визит к лекарке, где мною занимался какой-то старик в синем балахоне, снова учёба с воспитателем, опять лекарка, обед, учёба, лечение, ужин, лечение, свободное время, лечение и отбой. Шесть ежедневных визитов в больничку не давали расслабиться, зато хорошо мобилизовали меня на учёбу. Я изо всех сил пыталась отстраниться от памяти о лечебных процедурах, вызывавших тошноту при одном звуке открывающейся двери в лазарет.