Юрий Мерлянов - Хроники императора. Начало пути (СИ)

Когда голод стал менее требовательным, сподобился уделить время и себе. На бок было бы страшно смотреть, если бы не привык к подобному ранее, часть была просто вырвана, видны были внутренности, к счастью, уже целые, но верхний покров все еще не восстановился полностью, и приходилось стараться не двигаться, хватило и одного раза, когда пришлось запихивать все обратно. Так что все, что я пока еще делал - это сидел у трупа, пялился в выбитый проход, вслушиваясь в любые шорохи и пожирал лежащий передо мной труп. Оценка обстановки и перспектив отмела все ненужные мысли и переживания, необходимо было восстановиться, провести так и не законченную разведку, вернуться, и спланировать дальнейшие действия. Вроде бы, все просто, если бы не тот факт, как быстро разделался со мной этот аррс, что наводило на определенные мысли. И еще одно - то, что случилось со мной под конец, что это было? Какой-то разряд? И почему сдох монстр, а не я? Ладно вырванный бок, но грудь-то точно была разворочена, а сердце вообще пробито, ошибки тут быть не могло. Так что же случилось? Я прокручивал в голове все, что когда-либо слышал, и что относилось к внутренней энергетике, ища хоть какую-то подсказку, но пока все было тщетно.

Хотя, помнится, куратор кладбища, упоминая о видах тренировок, говорил что-то о переплетении связей энергетической структуры в точках атаки, и об ее выводе за контуры тела, что-то похожее случилось и тогда, правда, спонтанно и без моего осознанного участия, но, все же, довольно сильно было похоже на выброс какой-то энергии. А что, очень может быть. А, черт, я закашлялся, не в то горло пошло, тороплюсь. Склонившись в три погибели, еле отхаркнул попавшийся в горло кусок, вот жилистая тварь, все мясо перевито этой гадостью. Снаружи, вдруг, послышался топот, превративший меня в застывшую статую, не дышащую, не моргающую и абсолютно недвижимую. Кто-то очень спешащий пробежал по переулку, не обратив внимания на выбитые двери, присутствовавшие, впрочем, в каждом третьем доме, и исчез. Что за черт? Выживший горожанин? Или каттонисиец? Предположений не было, хрен с ним, надо есть, мучавший меня ранее голод хоть и сбавил обороты, но полностью не исчез, продолжая постоянно напоминать о себе, изредка бурча и булькая. Куда оно только все девается, трындец у меня пищеварение, как в пропасть все уходит. Я вздохнул, на улице стремительно темнело, солнце давно зашло за горизонт, мазнув последним лучом еще несколько часов назад, а трапеза все никак не заканчивалась, соблазняя все новым и новым, оторванным от туши куском. В конце концов, просто заставил себя отползти чуть в сторону, лечь под стену и закрыть глаза, нужно было поспать, мозги от постоянного напряжения ныли не хуже челюстей, проработавших с самого утра, надо дать телу отдых.

На удивление, сон пришел довольно быстро, если его можно было так назвать - слишком уж странным он был. Дождь. Вокруг мокрая трава, пружинящая под падающими сверху каплями и оттого казавшаяся еще более живой. И петляющая, выложенная мелким камнем дорожка. И я, бегущий по ней от чего-то, или кого-то, улепетывающий со всех ног, как только мог. Осознание этого заставило остановиться и броситься назад. Теперь уже я пытался догнать, только вот кого, или что? А вокруг лишь трава. И дождь. И больше никого. В какой-то момент, остановившись, принялся оглядываться, но тщетно, затем поднял взгляд на небо, и в тот же момент очередная падающая сверху капля, пулей влетев в правый глаз, вмиг расплескала его из глазницы, заставив схватиться за нее руками. Странно, страха не было, просто осознание, что глаза больше нет, понимая, что делаю глупость, поднял голову вверх - и тут же лишился второго глаза. А дождь как шел, так и идет, что ему до того, что он только что сделал? Убрав от лица руки, развел их в стороны и закричал, дико, громко, но льющаяся с небес вода заглушала все звуки, я не слышал себя. А потом из тела стали выползать тонкие голубые жгутики, ритмично пульсирующие и сплетающиеся поверх кожи замысловатым рисунком, напоминающим работу паука, словно сидящего внутри меня и ткущего свою паутину. А когда пустые глазницы опустились к груди, она стала прозрачной, и я увидел его - голубовато-серебристое чудо с восемью тонкими, как лучики, ножками, сидело на маленьком солнце и, запуская в него передние лапки, вытягивало из него одну нить за другой, и стряхивало их в разные стороны от себя, периодически смещаясь то влево, то вправо. Но вдруг, словно почувствовав мой взгляд, оно замерло, а потом резко обернулся, и мы встретились взглядами.