Юрий Мерлянов - Хроники императора. Начало пути (СИ)

Я стал крысой, жалко убегающей от разъярившейся кошки, каждый удар которой выбивал каменную крошку, рикошетом барабанящую по стенам и градом оседающую на мостовую. Тварь орудовала всеми четырьмя лапами, в зависимости от того, в какой стороне я оказывался, некогда мягкие, они стали жесткими, словно метал, и одним только попаданием грозили смертью. Наши метания проходили в полнейшей тишине и, скорее всего, походили на некую пьесу, разыгрываемую в декорациях мертвого города в темноте одного из его переулков - охотник и обреченный, палач и жертва.

Очередной удар прошел мимо, но кошмарная конечность тут же вернулась в обратном броске, сорвавшись сразу же, как только коснулась мостовой. Зацепив лишь по касательной, атака, тем не менее, оказалась поистине сокрушающей, меня бросило на стену, рот наполнился кровью, а в груди будто свернулась гигантская сороконожка, грызущая все, до чего могла дотянуться. Не успевая сплюнуть собравшуюся во рту кровь, рванулся в бок и не смог сдержать стона, внутри кипела раскаленная лава, обжигающая нутро нестерпимой болью и сминающая путы самоконтроля. Следующий выпад твари удалось пропустить над собой, полоснув вдогонку правым клинком и рванув полосу стали чуть в сторону, надеясь услышать рев боли или что-то подобное, но - ничего. Аррс будто и не почувствовал ничего, на мостовую лишь обильно брызнуло, оросив сразу три булыжника, и только, а гадина тут же ударила в ответ. Сильно. Быстро. И больно.

Меня смело, снарядом влетев в заколоченную дверь одного из домов, я проломил ее спиной и врезался в стену, приложившись головой так, что зубы клацнули, разрезав язык до половины - в рот теперь просто хлынул поток крови, вынуждая захлебываться и давиться, стараясь урвать хоть глоток воздуха, а голова наполнилась тяжелым гулом, мир поплыл, утратил четкость, стало заметно темнее. С трудом пошевелившись, напрягся, пытаясь приподняться, и в живот тут же ударило, разрывая и проникая внутрь, чудом минуя хребет и, выйдя из спины, вонзилось в стену - было слышно, как что-то вошло в камень. Размытая тень перед глазами мотнула конечностью, и меня швырнуло в бок, разорвав бок и оставив после себя дыру, наверное, с два моих кулака. Еще в воздухе пришла горечь понимания - это все, не справился, не смог, что-то пошло не так, не хватило сил, слишком слаб, слишком...

Удар приземления смел все мысли и почти погасил сознание, растянув время, словно резиновое - я чувствовал, как тело борется за жизнь, закрывая сосуды, останавливая кровь, как запрещает болевые импульсы, препятствуя шоку и потере сознания, как по сумасшедшему пульсирует энергетическая сеть, опутавшая тело, напитывая каждый орган, каждый разрыв, как бешено разросся источник, превосходящий теперь размерами мое собственное сердце и питающий борющийся за жизнь организм. Затем темнота сверху сгустилась, и в грудь раскаленными жалами вошла пятерня жутких когтей, ломая кости, пронзая сердце, и прошивая насквозь источник... Взрыв! Тело жутко дернулось, невообразимо выгнулось, вырвав из дощатого пола прошившую его насквозь кошмарную лапу, а затем чудовищный по своей силе разряд прошил тело, и сознание погасло.

Липкая, мерзкая вязкость во рту, будто долго-долго жевал чье-то дерьмо, но, так и не прожевав, бросил это дело и даже не проглотил остатки - как же мерзко. Ни выплюнуть, ни сглотнуть, вечный вкус, вечное ощущение, сколько я так уже лежу, без понятия, сознание то меркнет, то вновь зажигается, но все, что мне остается - это только вкус во рту, ничего другого просто не существует. Как же противно, и глупо - иногда хотелось рассмеяться, но просто не получалось, еле заметное ворочание языком было единственным моим достижением на данный момент. Тела не было, нельзя было пошевелить ни ногой, ни рукой, ощущалась только тяжесть, придавившая сверху так, что с трудом разлепленные глаза видели лишь тонкую полоску света, пробивающуюся между накрывшей меня тушей и полом. По всему выходило, что аррс мертв, а я жив, но надолго ли? Очередной патруль без труда найдет нас, и что будет дальше, можно было особо не гадать. Так что мысли об этом были отброшены сразу, как только были признаны бесполезными, все равно поделать ничего не смогу. Меня больше волновало другое - что со мной, я действительно все еще жив, или пока еще жив? По идее, мне положено было или благополучно сдохнуть, или начать восстанавливаться, но ни хрена подобного, валяюсь тут кучей дерьма, во рту вкус дерьма, и что делать дальше, черт его знает. Вот, опять накатывает, сознание стало медленно гаснуть.