Владислав Савин - Война или мир

— А если и получили? — спросил «аристократ» — как в 1815, Ватерлоо. В чисто финансовой игре русские могли быть лишь пристяжными — или вы поверите, что парень с фермы обошел бы чемпиона-профи? Сторона «Икс», тут пока нет данных. Но вот у Ротшильдов точно хватило бы беспринципности, почуяв выгоду, вступить в сговор хоть с чертом, и быстро — деньги не любят ждать! У них остались налаженные связи со святошами — которые, надо думать, тоже влезли в долю, а заодно с русскими свели. А вот как им удалось убедить русских — загадка. Или действительно, гарантии святош. Ну а сговориться с Де Голлем, это такая мелочь! Главное же, они точно знали — войны не будет, русские во Францию не войдут.

— Они об этом пожалеют — сказал «ковбой» — и сильно пожалеют. Полагаю, это дает нам полное право считать все активы французских Ротшильдов, в пределах нашей досягаемости, нашей законной добычей — пусть юристы думают, как это оформить. Что до французов, то вовсе не обязательно посылать туда нашу морскую пехоту, как мне предлагали — Франция все же не Гаити? Достаточно заявить Де Голлю, что больше он не получит он нас ни цента, и больше того, Америка намерена взыскать с него платежи по всем накопившимся долгам. Если он не поможет нам наказать нарушителей конвенции. Думаю, что генералу еще меньше, чем нам нужен революционный взрыв в своей стране. А о состоянии французской экономики всем нам хорошо известно: неконкурентоспособна! Лягушатники к нам еще на коленях приползут!

— С прочими сторонами разберемся после? — спросил толстяк..

— Не забудем! — ответил «аристократ» — но пока рано. Слишком много неопределенности. Разведка боем — посмотрим, станет ли «сторона Икс» заступаться за французов — которые здешним русским не союзники и не друзья? В конце концов, мы договорились с мистером Сталиным о разделе сфер влияния — мы не лезем например, на Украину, пусть он там бедных bander хоть заживо сжигает, ну а он не мешает нам разобраться на нашем французском дворе. Меня беспокоит, если у лягушатников начнется мятеж, и нам придется вводить там военное положение. Ведь «президент-акт» еще не отменили?

— Оккупация? — с сомнением переспросил толстяк — помнится мне, этот вариант уже обсуждался. И произносилась цифра в сорок пять дивизий, минимально необходимых, чтобы поддерживать порядок. У нас наличествует такое количество сухопутных войск? Что-то ведь надо и на Японию с Китаем выделить, на прочие места наших интересов, и здесь, в Штатах, тоже оставить.

— Десять дивизий, согласно договору, выделят англичане — заметил «аристократ» — и по одной-две можно получить от голландцев, бельгийцев, датчан. Да хоть на месте сформировать, из французских патриотов, верных идее свободного мира. Но как вы понимаете, это на крайний случай. Думаю все же, что Де Голль не самоубийца, чтобы до взрыва доводить.

— Ну а после? — спросил «ковбой» — предавший раз, предаст и еще.

— Не сможет — ответил «аристократ» — поскольку, если обвинения окончательно подтвердятся нашим судом, французских Ротшильдов больше не будет. Вернее, это будут совсем другие люди.

— Принято — подвел итог толстяк — и внимательно смотрим за реакцией «Икс».

Валентин Кунцевич «Скунс». Москва. 7 ноября 1950.

— Ну что, акулы летающие и орлы водоплавающие? За революцию — тридцать третью годовщину!

Пономаренко витийствует. А я подумал вдруг — тридцать три года с Октября! — это значит, что участники тех событий еще не стары, и даже в строю! То самое поколение, что искренне верило в лучшую долю на земле, в социализм-комунизм. Знаю, что не все там были ангелы, и шариковых-швондеров хватало. Но идея была святой — что б ни говорили после о «России которую мы потеряли».

Кстати, в этой реальности «император всероссийский», Кирилл Владимирович или Владимир Кириллович — я в сортах дерьма не разбираюсь, а в разработке объект у нас не был по причине полной никчемности — из Парижа прислал письмо, где ни более ни менее, соглашался принять престол, если его пригласят, и выражал желание приехать. И как я слышал, Сталин ответил: «Пусть приезжает. Повесим!». Оттого, «царь» домой не спешит. Поскольку у нас генеральная линия — к бывшим эмигрантам, не замаравшим себя сотрудничеством с нацистами, в целом терпимо, кто хочет родные березки увидеть, да ради бога — но только не в случае, когда они пытаются снова в политику лезть. Не для того большевики власть брали, чтоб кому-то отдавать, или даже с кем-то делиться