Михаил Булыух - Крестопереносец

— Так, Пендаль… Кхм… Я тут мало что понял, из того…

— Она сказала…

— Не важно. Ты ее спроси, она чьей-то дамой сердца является? А то ведь нехорошо будет, нельзя чужую даму сердца… хм… Сначала дуэль… то да се… похороны… Короче, дело долгое.

— А, господин барон, понял, понял! Вы хотите…

— Молчи, дурак!

— Так я и так знаю… Нет у нее никого, ваша милость. Весь ее род вырезали, жениха, с которым она помолвлена была, на воротах распяли, отца в колодце утопили… Ее саму и двух сестер — вражьи паны забрали, чтоб замуж насильно за дальних родственников выдать и тем свои притязания незаконные на родовые земли княжны упрочить.

— Распяли это хорошо… — задумчиво пробормотал рыцарь. Спохватился. — То есть, конечно, плохо, плохо! Прости Господи, что за мысли непотребные! Само собой, я его лично должен был кончить! То есть, сразить. Ага, сразить… Этой вот рукой! А ну отойди!

Он несильно оттолкнул толстячка в сторонку и рухнул перед прекрасной Данунашкой на одно колено.

— О, прекрасная княжна! Дева грез моих и мечтаний! Как долго искал я средь грязи и крови, свершая немыслимые подвиги и подвергаясь страшным опасностям, вас, о, несравненный бриллиант этого мира! Позвольте мне возложить мой меч к вашим прекрасным ножкам и назвать красивейшую из Данунашек дамой сердца моего! — По правде говоря, меч был не совсем его, да и Данунашек он до этой поры не встречал ни единой, но это частности. А что до прежней дамы сердца… Что ж, по правилам, он в течении тридцати трех лет должен был ее уведомить лично, гонцом или по средствам голубиной, либо бутылочной почты.

— I, ale, lecz, ależ… — только и могла со сконфуженной улыбкой и непонятным блеском в глазах бормотать девушка.

— Эээх… Благоро-о-одные… — Пожопье покачал головой. — Ваша милость, она согласна. Говорит, мол, ага, да, само собой, давай… Вы, господин барон, только имейте в виду, она…

— А ну пшел вон, бездарь!

— Господин…

— Иди, я сказал! Займись чем-то… Что там слуги обычно делают? Иди!

— Но ваша ми…

— Гррр!!! — Полбу развернул Пендаля лицом к выходу и отвесил смачный пендаль.

— Поня-я-ял! — заорал тот супротив всех физических законов и назло гравитации вкатываясь вверх по лестнице.

— Ми — ми — ми?

— Да уж, представляю… Там щас такое ми-ми-ми происходит… — Пожопье сидел у холодной стены гранитного склепа и, поглаживая колобка, время от времени прикладывался к неизвестно откуда взявшейся глиняной, оплетенной гибким прутом, бутылке. Или напротив, плетеной и обмазанной глиной? А оно вам надо — это знать? Вы же не корзинщики… Солнышко почти встало, и мрачное древнее захоронение казалось совсем не страшным. От толстячка уже ощутимо попахивало довольно хорошим вином и большие, вечно удивленно распахнутые глаза озорно поблескивали. Но раз господин барон приказал заняться тем, чем обычно слуги в отсутствие хозяев занимаются — придется выполнять, не щадя живота своего. Тем более, что этот приказ практически первый. И очень, очень понравился Пендалю. Он расценил его, как благое предзнаменование.

— Ми-ми.

— Не дам. Это вино только для меня.

— Ми-ми! Ми-ми-ми???

— Да причем тут возраст? И не жадный я. Просто, это свойство такое у меня, как у крафтера-корзинщика есть… В плетеной посуде любую жидкость в любую другую жидкость могу превращать. На время. И использовать ее, но только лично. Если ты глотнешь — тут снова вода окажется. И мне заново бутыль оплетать.

— Ми-ми?

— Да хоть осел нассыт. Не важно. Но лишь на время, говорю, и только для личного… ик… пользования.

— Ми-ми-и…

— Конечно, здорово… А вот ты… ик… поплети корзинки сорок лет кряду… сперва просто так, для пропитания двадцать семь лет, после, крафт качая — еще двенадцать, получи корзинщика 298-го уровня, и тоже так сможешь.

— Ми?

— Трехсотый. Мне капельку не хватает. Но тут такое дело… Инструмент… Прут специальный… Еще материалы… Ой! А что ж я сижу! Надо же лут пособирать! А то барон не удосужился, не до того нашей его милости. Ты как, поможешь?

— Ми-ми! Ми-ми-ми!

— Хорошо, Лихомана я сам… А ты — косточки да пергаменты… Да, и, если найдешь такой куст — стебли черные, листики круглые, оранжево-синие — меня сразу зови!

— Ми-ми.

— Хорошо, давай складывать все около вон того столба. А то здесь сидеть… Все это слушая… Кхм… У меня не настолько большая бутылка.

Из подвала склепа и правда доносились попеременно вскрики и стоны княжны, перемежаемые громким натужным рычанием и уханьем барона. Уже почти час доносились.