Игорь Аббакумов - Полководец Третьего Рима

— Все? Успокоилась? Ладно, лицо от слез потом вымоешь. Тут вот какое дело… В общем мы с Катей решили пожениться… Возражений я не принимаю. Будешь против, все-равно по-своему сделаем!

От такой новости, чуть голова кругом не пошла:

— Погоди! Сколько тебе годочков, жених недоделанный?

— Ну шестнадцать! А что тут такого?

— А не рано? И кто согласится вас обвенчать?

— Маманя, ну вы даете! Когда еще было сказано: "Годен для войны — годен для жены!" Для войны значит сгодился, а для женитьбы еще молод? И где вообще сказано, что мне рано?

Сперва Марина Леонидовна опешила от такого заявления, а потом задумалась. И действительно, нигде в Уложениях не указан брачный возраст. Обычно, раньше восемнадцати никто не женился. Но это скорее обыкновение, нежели закон. Запретов никаких на женитьбу в столь раннем возрасте не было. Стоп! А родительское согласие?

— А если мы с отцом тебе запретим? До совершеннолетия ведь ты находишься под нашей опекой.

— Мать! Какая опека! Я на военной службе! За меня отвечает командир. Это у него я должен просить разрешения, а не у вас. Так командир и подписал мне рапорт. Значит имею право. А упретесь — так он нас и без попа распишет. Имеет на это право! У кого хочешь спроси!

— Вот значит как? От родительской воли в армию сбежал? Совсем мать за дурочку держишь. Только забыл, что командиру и приказать можно. А еще есть родители Катерины. Уж они дочери вправе запретить такое бесстыдство.

— Марина Леонидовна, — тихим голосом обратилась к царице покрасневшая Катерина, — я спрашивала маму, она не против.

— А отец? Или у вас только мама решает?

— Марина Леонидовна… Папа уже… В Белогорской Пуще… Два дня не дожил… — теперь уже Катерина залилась слезами.

Чувствуя себя последней свиньей, царица обняла рыдающую девицу, начала ее успокаивать, да и сама разрыдалась.

— Бабы! Да успокойтесь вы ради бога! — Василий сам растерялся и не знал, что делать.

Успокаивались долго. Да не сразу и получилось. А заодно и сообразили, что немедленно свадьбу устроить не выйдет, так как сороковины еще не прошли, да и после сороковин не сразу будет уместно.

— В общем так Вася, не спеши ты с этим. Война кончилась, время будет. Не убежит от тебя женитьба. Я ведь совсем не против, да и отец вряд-ли возразит. Не волнуйся, не придется твоему командиру слово свое назад брать. Пусть все будет честь по чести. С Катиной мамой нас познакомишь, посватаешься по обычаю нашему., да и могилку отца невесты все вместе навестим. Пусть хоть ТАМ да порадуется за вас…

И снова полились слезы в три струи. Впрочем, женщины всегда готовы плакать. От горя или от счастья, а со слезами у них всегда порядок. А у Василия, последние слезы эта война забрала. Пусть теперь враги плачут! Он уже знает, как их заставить рыдать.

Лариса была в отчаянии. Убедить пиндосов в том, что дальнейшее пролитие крови им на пользу не пойдет, не получилось. Складывалось впечатление, что до них так и не дошло, что эту войну можно продолжать бесконечно. Так, во всяком случае, ей говорил муж. А может быть, они считали, что им выгодней затянуть эту войну, нежели покончить с ней разом. Свои дальнейшие планы, они естественно на этих переговорах не озвучили. Впрочем, какие это переговоры? Представители Демократического Сообщества, просто тупо настаивали на том, что Русский Мир должен беспрекословно выполнять все пункты предъявленного русским ультиматума.

Понятно, что пиндосы очень сильны. Более того, они считают, что сила их постоянно возрастает. Но разве они не видят, что сила Русского Мира растет гораздо быстрей? Что военным путем, решить "русскую проблему" уже ни у кого не выйдет?

Вопросы, вопросы, вопросы…

И никаких определенных ответов на них. Да и не похожи присутствующие на переговорах чиновники, на тех людей, которые в состоянии принять решение самостоятельно. Это просто передаточные устройства, чьи функции ограничены озвучиванием воли тех, кто действительно может принять решение.

"Передаточные устройства… как там Иван их называл? Слово такое интересное, вертится на языке, а сразу не вспомнить. Что-то вроде "гомосексуалиста-ретранслятора". Нет, не вспомнить! Да и черт с ним! Пора эту комедию заканчивать. У меня, в отличии от вас господа-пиндосы, право принимать решение есть!"

Лариса, это решение уже приняла. И можно было его сообщить вражеским делегатам спокойным и будничным тоном. В конце-концов, зал переговоров не театральная сцена. Но лучше всего, выйти из этой надоевшей ей игры так, чтобы этот момент запомнился всем. Чтоб и свои, и чужие вспоминали об этом долго.