Ник Волхарин - Шрам

— Он выглядит таким одиноким — сказала Лилит, глядя на наш родной город — Словно кто-то бросил его здесь. Серая клякса, неуместная и ненужная.

— Он оберегает нас — возразил я, защищая честь Филин, однако в общем впечатлении был с ней согласен.

— Да, конечно. И спасибо ему за это. Но… — она замолчала, и я понял все, что не было сказано. Я был согласен с этими непроизнесенными словами.

Отсюда, снаружи, было отчетливо видно насколько этот город чужд общему пейзажу. Становилось ясно, что он лишь временная мера безопасности. Но придет время, легионеры исчезнут, а люди останутся. Мы вновь расселимся по планете, и надобность в надежных стенах Филина отпадет. Казалось, что город, обладая неким мистическим самосознанием, понимает свою учесть и принимает ее. И мне становилось жалко это уродливое, металлическое существо, без возражений выполняющее возложенный на него долг.

Расстелив покрывало на земле, мы с Лилит расположились на нем, сев спиной к машине и лицом к городу, и молча смотрели, как тьма наступающей ночи пожирает остатки дневного света. Мы молчали не потому, что нам не о чем было поговорить, а потому что в ту минуту не нужны были слова. Мне кажется, что думали мы тогда об одном и том же, заворожено глядя на то, как Филин зажигает свои ночные светила. Стена покрылась вереницей ярких огней прожекторов, словно искрящаяся драгоценными камнями корона опустилась на город. А в центре засияла башня — единственное строение, возвышающееся над стеной — она устремила в небо лучи прожекторов. Видно было как свет частично рассеивается по куполу, делая его видимым, слегка мерцающие ореолом, нимбом нависшим на Филином.

Звездное покрывало накрыло небо у нас над головой. Солнечный свет угас, и осталось лишь слабое свечение, растянувшееся по кромке горизонта на западе. Заметно похолодало, но нас согревал слабоалкогольный горячий напиток, привезенный из города в большом походном термосе.

— Это сказочно красиво — сказала Лилит заворожено — Он похож на одну из этих маленьких звезд — он взмахнула рукой в сторону неба.

— Значит, теперь он уже не кажется тебе таким скучным?

— Похоже, что все зависит от стороны, с которой ты смотришь. И, наверное, я уже никогда не смогу воспринимать его так, как прежде. Спасибо тебе, Клайд, что показал мне все это.

— Ну, сегодня моя очередь дарить тебе приятный вечер.

— Без сомнения, это самый прекрасный и романтический вечер в моей жизни.

Снова молчание. Мне хотелось сказать что-то, но я не находил нужных слов. Те минуты словно были наполнены неким волшебством, пронизывающим меня, Лилит и город, связывающим нас в единое целое, уберегающим от всех кошмаров, обитающих во тьме. Но в то же время эта магия казалась такой зыбкой, ранимой и тонкой, что каждое неверное слово могло разрушить ее, порвать эти тонкие нити. И я молчал, наслаждаясь каждой секундой, каждым мигом, который хотелось превратить в вечность.

— У меня нет слов — печально улыбнулась Лилит — Нет слов, чтобы описать все свои ощущения. Такое со мной впервые. Отец всегда говорил, что я много болтаю и что в любой ситуации я найду что сказать. И он был прав до этого момента. Сейчас я не могу найти слова, которые способны передать весь смысл чувств и эмоций, страхов и надежд, которые я испытываю.

— Слова, лишь скудный способ выражения эмоций — сказал я осторожно — И мне кажется, что сейчас они нам не нужны.

Она взглянула на меня. Впервые за этот магический вечер наши взгляды встретились. И я понял все, что она так и не смогла произнести. Нежные, тонкие пальцы коснулись моей руки, и по телу пробежала приятная дрожь. Я сжал ее руку. Наши лица оказались ближе, губы встретились. Вначале осторожно, опасливо, но только в начале. Тепло ее поцелуя, ласковые но крепкие объятия, я закрыл глаза и, погрузившись в это с головой, исчез, растворился во вселенной, где были только мы вдвоем, я и Лилит. Я перестал существовать на несколько кратких мгновений и на бесконечно долгую вечность. Эмоции разорвали мое тело на части, им стало тесно в столь жалкой, земной оболочке. Они рванулись наружу и заискрились вокруг нас миллиардами незримых огней. Этот вихрь уносил нас прочь из привычного мира, туда, где никто и ни что не способно было разделить нас. И когда я вновь открыл глаза, все вокруг стало иным, а может это я стал другим вернувшись из далекой вселенной наших чувств. Зыбкая магия, окружавшая нас, теперь обрела форму, незримую, но явственно ощущаемую нами обоими.