Ник Волхарин - Шрам

Вскоре мы добрались до лестницы, и начался наш подъем наверх. Он был не таким легким, как могло показаться на первый взгляд. Путь наш то и дело преграждали обвалы, приходилось перелезать, перепрыгивать и даже проползать очередные препятствия. А в один момент лестница и вовсе пропала, и виднелась этажом выше.

— Сколько нам еще осталось? — спросил Джим и я всецело поддерживал этот вопрос.

Мои легкие горели, а мышцы ног ныли от неожиданной нагрузки, которой прежде не знал мой организм.

— Мы находимся на сорок шестом — ответил Хирург с безразличием — А крыша располагается на сорок девятом. Но тут не пройти, придется двигать в другой конец здания, и закончить подъем там.

— Так и сделаем — согласился Пастырь, и мы снова двинулись в путь.

Похоже, что мои спутники совершенно не знали усталости. После подъема, который, кажется, выжал из меня все соки, они сохраняли бодрость, и я не слышал даже сбитого дыхания. Мне же оставалось держаться из последних сил, теша себя мыслью, что осталось всего только три этажа.

Мы двинулись по длинному коридору, как я предполагал, проходящему через все здание. Но не прошли и десяти метров, как в ушах раздался резкий звуковой сигнал и тут же Джим остановил меня, схватив за плечо.

— Ни шагу дальше — приказал он тихо.

Не сразу я понял, что звук этот транслировали мне в уши очки, синхронизированные с портативным сканером на поясе Пастыря. Прибор подал сигнал об опасности только нам, и никто другой в здании его не услышал.

— Кто и где? — обернулся Джим к брату.

— Гремлин — ответил тот — в комнате справа.

Я замер, боясь даже вздохнуть. Поднимаясь по этой бесконечной лестнице, я совсем и забыл, что кроме препятствий, в этом здании могут быть еще и твари, жаждущие нами поживиться.

Пастырь кивнул Джиму и тот достал пистолет:

— Смотри, как сейчас будет круто — сказал он мне, улыбнувшись, и рванулся вперед.

В два прыжка он пронесся мимо проема, ведущего в комнату справа, и тут же оттуда раздалось шипение, а за ним свист, и в стену напротив вонзилось не меньше десятка тонких, длинных игл. Но Джим к этому моменту уже прижался к стене с другой стороны, и через секунду развернулся, направив дуло пистолета вглубь комнаты. Прогремела два оглушительных выстрела и из комнаты послышался скрежет и хрипение, переходящие в отвратное, гортанное бульканье.

— Готов — сообщил Джим и первым вошел в комнату.

Я последовал за ним.

На полу, в трухе и пыли лежало существо, размером с крупную кошку. Внешне оно напоминало смесь ящерицы и ежа, с ног до головы усыпанное тонкими иглами. У твари были длинные, когтистые лапы и узкая, короткая пасть, с тремя рядами мелких и очень острых на вид зубов. Существо корчилось на полу, продолжая булькать и выблевывать на пол мерзкую зеленоватую жижу вперемешку с бурой кровью. На красных чешуйках отвратительной гадины, в районе груди виднелись два пулевых отверстия.

— Знакомься — сказал Джим, стоя над существом, корчившемся в предсмертной агонии — Это гремлин. Он любит засесть за углом, и поджидать. А когда пойдешь мимо, пустит в след свою иголку. Невероятно ядовиты.

После этих слов Джим направил пистолет на тварь и выстрелил. Голова гремлина разлетелась на куски, оставив на полу красно-зеленое пятно.

— А есть противоядие? — спросил я.

— Есть — кивнул Хирург — Но на то чтобы его вколоть у тебя будет около двадцати секунд. Потом яд распространиться по телу. Спустя минуту ты будешь полностью обездвижен, спустя три — потеряешь сознание. А через пять-шесть минут — умрешь.

Интонация абсолютного безразличия, с которой Хирург сообщил эту информацию, напугала меня гораздо больше, чем сам ее смысл.

— Продолжаем движение — распорядился Пастырь — И смотрим в оба. Где одна тварь там и десять.

Подобное заявление меня совершенно не обрадовало. Глядя на усыпанного иглами и смертельно ядовитого монстра, я прекрасно понимал, почему среди простых людей профессия охотник считается уделом самоубийц и безумцев. Вновь промелькнула мысль о том, чтобы послать это дело к черту. Ведь еще пару шагов, и такая иголка могла прилететь в меня. Ощущение того, что смерть прошла где-то совсем близко, вызвало дрожь и мурашки на коже. Прежде страх был бесформенным и абстрактным, но теперь он обрел форму. Вот чего стоит бояться, вот почему нужно держаться надежных городов. Устыдившись собственной трусости, я тут же отогнал от себя эти мысли и двинулся за остальными, стараясь вышвырнуть из головы образ мерзкого гремлина.