Владимир Семибратов - Попаданец наоборот. С Гражданской войны на Великую Отечественную

В этом Истомин оказался прав. Да, история с Бородинским полем повторилась так же, как и в Отечественную войну 1812 года после кровопролитных боёв Красная армия отступила, немцы взяли Можайск, но не более того. Напротив, 7 ноября 1941 года в Москве состоялся парад, посвящённый 24-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической Революции, а ровно через месяц – 7 декабря – началось контрнаступление под Москвой. Получив мощный встречный удар, измотанная многомесячными боями группа армий «Центр», покатилась назад и была отброшена на 250–300 километров от столицы. А что же Истомин Да ничего, он так и продолжал воевать в пехоте снайпером и, хотя особого карьерного роста в сфере чинов и званий не имел, но снайперский счёт пополнял регулярно, о чём свидетельствовал не только его послужной список и зарубки на прикладе винтовки, но и новые петлицы младшего сержанта.

В начале января 1942 года его повысили в звании, а в остальном всё как обычно, война. Так продолжалось до конца зимы, а в первый день марта в его жизни произошло одно весьма важное и крайне примечательное событие. Впрочем, всё по порядку.

И это называется первый день весны. Мороз градусов двадцать да ещё с ветром. «Нет, сегодня точно охоты не будет, можно и не надеяться, – резюмировал Истомин, – только зря мёрзну и темнеет уже». Он ещё раз приложил к глазам бинокль. Немецкие позиции словно вымерли. А как же иначе Зима в России не чета европейской, где даже реки льдом не всегда покрываются и в суконной шинели ходить можно. Нет, у нас генерал мороз своё дело знает. Он ещё Бонапарта гонял, так что влипли на Руси фрицы как кур в ощип, а впрочем, это всё лирика, вернёмся к делам насущным.

«Сколько там времени до наступления полной темноты осталось – Истомин глянул на трофейный Мозер. – Час с четвертью. Ладно, подождём пока стемнеет и домой греться, не каждый день коту масленица». Оставшееся до ухода с позиции время, как и положено в таких случаях, тянулось неимоверно долго, но делать было нечего, приходилось ждать, а иначе нельзя. Спускающегося с дерева человека, а именно там облюбовал себе место Истомин, запросто могли заметить немецкие наблюдатели. Ведь это ещё не факт, что они, греясь в блиндаже, не могут через дыру в крыше перископ просунуть и, удобно устроившись у печки, поглядывать за окружающим пейзажем. Где там русский снайпер засел, не на опушке ли леса на дереве Ну как мы его сейчас из миномёта прищучим! А подставиться так глупо Истомину крайне не хотелось, вот почему он, как и положено, выждал оставшиеся 75 минут расчётного времени и только тогда, закинув за спину винтовку, стал осторожно спускаться вниз. Темнота была полная, лишь изредка прорезаемая вспышками осветительных ракет, да и те светили сквозь пелену довольно густого снегопада. «Хорошо, что хоть компас с собой взять догадался, – удовлетворённо подумал Истомин, – а то бы пришлось полночи до своих ползти. В десяти шагах ничего не видно. Но я человек осторожный», – и он спрыгнул с последней ветки дерева.

А дальше произошло то, чего не мог ожидать никто. Ноги ощутили не рыхлый наст, а что-то твёрдое и покатое, как бревно, и в этот же момент раздалось дикое «А-а-а-а!». Истомин, пошатнувшись, упал на снег. Что это В нескольких шагах от него, будто из-под земли выросла человеческая фигура в белом маскхалате и со всех ног бросилась бежать в сторону немецких позиций. «Разведгруппа за языком, – как молния резанула сознание мысль, – но почему только двое Где остальные, их как минимум четверо должно было быть За языком парами не ходят». Винтовка сама собой оказалась в руках. Но немцев было только двое. Один, придавленный при прыжке с дерева, глухо стонал лёжа на земле, а другой ещё виднелся за пеленой бурана, освещённый мерцающим светом очередной ракеты. Истомин взял его на прицел. Не бегай от снайпера – умрёшь уставшим. Выстрел. Немец со всего маху полетел в снег. Ракета погасла. А что теперь Сознание, натренированное пятью годами войны, как всегда в таких ситуациях работало быстро и чётко. «Дотащу до своих, а там видно будет, – решил Истомин. – Разведчики они были, или ещё кто. В штабе на допросе дознаются». Вытащив у немца из кобуры, как ни странно, табельный советский ТТ, другого оружия не было, Истомин огрел его для верности прикладом, поскольку связать пленному даже руки было просто нечем и, ухватив за ворот полушубка, пополз вместе с ним в сторону нашего переднего края.

– Стой, кто идёт – раздался шёпот из темноты.